Герой жестокого романа
Шрифт:
– Могу, – сказала Ира после секундного колебания. Она даже не спросила, кто такой Глеб.
В общем, мы тронулись в ту сторону, откуда раздавался крик. Шли в неизвестность. Мы вообще не представляли, сколько у нас врагов, но были готовы сражаться до последнего. Ира сжимала в руках крючок, я, надев кожаные перчатки, приготовила пузырек с серной кислотой. И как только эти идиоты нас не обыскали?
Никаких звуков пока больше не слышалось. Но у нас обеих до сих пор в ушах стоял крик боли и отчаяния…
Отсек вывел нас еще в один длинный
– Стой тут! – приказала я Ире, и она пока осталась в отсеке, а я дернула дверь практически напротив выхода из него. Она открылась в затененный огромный зал, заставленный мебелью.
Я поманила Иру рукой, она быстро преодолела расстояние, отделяющее ее от этой двери, и мы обе оказались в торговом зале, освещаемом уличными фонарями и белым снегом, которым была припорошена земля.
– Сигнализация не сработает? – спросила Ира.
– Не думаю. Наверное, сигнализация только на внешних дверях. – Я кивнула в сторону огромных стеклянных окон. – Если она вообще тут есть.
Торговый зал (фактически он состоял из четырех залов, разделенных лишь выступами в стенах) был заставлен всевозможной мебелью – стенками, диванами, креслами, кухнями, столами… Все, что угодно для души.
Пока мы осматривались, в коридоре, который мы только что покинули, послышались голоса…
– Быстро! – схватила я за руку Иру и потянула к ряду диванов, составленных у одной из стен во втором отсеке.
Мы заскочили за них (слава богу, они не плотно прилегали к стене) и присели, затаив дыхание, и сделали это как раз вовремя: дверь в торговый зал отворилась.
– Нет, послушай, Толян, лучше перепроверить, чем недопроверить, – говорил мужской голос. – Показалось мне, что тут кто-то ходит.
– Мыши, – хохотнул Толян. – А вон и Васька. Васька, кто тут ходит? Или это ты тут топаешь? А Шурику враги мерещатся.
– Толян! – вдруг взревел Шурик на весь торговый зал.
Мы с Иркой дрожали, как осиновые листы на ветру.
– Толян! Иди сюда! Живо! Ты посмотри!
Нам тоже страшно хотелось взглянуть, что там нашел Шурик. Я не представляла, могли ли мы оставить какие-то следы. Ботинки у нас сухие, выронить вроде тоже ничего не должны были: сумочки закрыты. Я проверила карман: платок на месте.
А парни нашли как раз носовой платок, о чем возвестили их речи, пересыпаемые весьма колоритными эпитетами. Платок в блевотине, причем еще не успевшей высохнуть… Шурик еще высказал мысль насчет свежих соплей. Но Толян точно определил по запаху…
Я глянула на Иру. Выражение ее лица изменилось… Она пошарила по карманам, потом еще раз и в ужасе посмотрела на меня. Мне хотелось высказать ей все, что я о ней думаю, но толку-то?
– Помни: или они – или мы, – прошептала
Ира только крепче сжала крючок.
А парни уже нажали на выключатель, зажглись лампы дневного света, осветившие первый зал. Толян с Шуриком стали рыскать по залу в поисках еще каких-то следов. Мы притаились при входе во второй, у стены, но ведь могут и до нас добраться…
И если бы еще точно знать, сколько тут народу оставлено на ночь…
Стараясь даже не дышать, мы слушали, что делают и что говорят охранники. Больше они пока ничего найти не смогли и вновь обсуждали, откуда тут мог взяться платок.
– Если бы его оставили днем, блевотина уже бы высохла.
– Откуда ты знаешь? Здесь по ногам несет. Ветер. Первый этаж. Может, и не высохла.
– А сегодня кто-нибудь из покупателей блевал? С чего бы? У нас же не закусочная. И не водка в розлив. А мне точно слышались шаги.
Послышался щелчок: как я догадалась, кто-то из двоих передернул затвор. Это оказался Толян. Шурик думал вслух, сходить за автоматом или не сходить. Толян предложил сделать это вместе, чтобы еще как раз взглянуть, «как он». Судя по тону, ребяткам было страшновато. Прекрасно.
Не погасив свет, они вышли из торгового зала, прикрыв за собой дверь.
А я приняла решение.
– Вылезаем, – сказала я Ире.
– И… что?
Я показала ей на пузырек с серной кислотой, пояснив, что это наш единственный шанс. Ира смотрела на меня расширенными от ужаса глазами, ее била дрожь. Мне тоже было страшно, но я прекрасно понимала, что с нами сделают, если найдут здесь. И ведь вполне могут вначале выстрелить, а потом задавать вопросы. На вопросы мне отвечать не хотелось – ни Толяна с Шуриком, ни апостола Петра, если, конечно, отправлюсь с отчетом к нему, а не в противоположном направлении.
Слушая разговоры парней, я решила, что охранников тут больше нет. А эти двое издеваются над Глебом. То ли им дано такое задание, то ли они просто отрабатывают на нем удары.
– Если хочешь, сиди тут, – прошипела я на Иру, – но тогда уж на меня не рассчитывай.
– Нет… нет… я с тобой.
– Учти: мне нужна твоя помощь, – напомнила я, оттягивая Иру к входу.
Сама я встала за дверью с уже открытым пузырьком серной кислоты, Ира, сжимавшая в руках крючок, села на корточки за письменным столом, стоявшим у выхода в коридор справа. По-моему, за ним в дневное время должен был сидеть кто-то из сотрудников.
Мне тоже было страшно, но я загоняла страх внутрь, повторяя, что расправа с этими двумя головорезами – мой единственный шанс на спасение. И не только собственное. Также Ирино и моего еще не родившегося брата (сестры), это шанс поскорее вызвать «Скорую» и подмогу для тех избитых парней. Помочь Глебу. А вдруг тут еще кто-то есть? Мы же не обследовали все отсеки. Если мы не нейтрализуем Толяна с Шуриком, нам отсюда, возможно, и не выйти. И никому из пленников. А это осиное гнездо нужно разгонять.