Герой жестокого романа
Шрифт:
После завершения моего повествования художник встал с раскладушки, прошел к окну, к какой-то там папке, и извлек из нее рисунки.
– Взгляните-ка, Ксения, – предложил.
– Ах, да! – воскликнул дядя Леня, хлопая себя по лбу. – Совсем забыл. Не сообразил спросонья. Да, взгляни.
Мне предложили посмотреть на карандашные рисунки – портреты нескольких мужчин.
Хозяин кабинета на самом деле был Исой, а тот мужчина, что провожал нас в кабинет и присутствовал во время части разговора, напоминал Равиля Байрамгалина, хотя им и не являлся.
– Так, кто это может быть? – думал
После того, как работа была завершена, дядя Леня долго смотрел на портрет, что-то прикидывая.
– Явно какой-то родственник Равиля, – наконец сказал он. – А в кабинете теперь, значит, Иса сидит? Все понятно. Все понятно. Этого и следовало ожидать. Так, а насчет тех ребят-то ты кому-то позвонила? Ну что избиты были? «Скорую» вызвала? Милицию? Или побоялась?
– Сашке звонила, – была вынуждена признаться я. – Мне его телефон продиктовали. Только когда звонила, не знала, что ему.
Леонид Тарасович в первую минуту удивился, потом задумался, затем сказал:
– Ладно, завтра, то есть уже сегодня, выясним, чем там дело закончилось.
– Дядя Леня, а при чем там Сашка? И его люди?
– Твой Сашка всегда при чем, – заметил дядя Леня. – Он в любую дырку без масла влезет. Если, конечно, в этой дырке хранятся бабки. Желательно крупные суммы и в иностранной валюте. А тут пахнет очень большими деньгами, Ксения. Сашок своего никогда не упустит. И ничего не делает просто так. Ладно, утро вечера мудренее. Давайте спать.
Коля предложил зайти в соседнюю комнату к Ромке (алкоголику в третьем поколении, по выражению Николая), чтобы взять у него еще одну раскладушку. Я изъявила желание составить Коле компанию, чтобы хотя бы взглянуть, из какой пещеры мне ее достают – очень не хотелось стать местом обитания каких-нибудь насекомых.
Когда мы зашли к соседу и Николай включил свет, Ромка даже не проснулся, пребывая в пьяном ступоре, только десантный отряд тараканов, собравшийся для переговоров посреди комнаты, бросился врассыпную. Я опять задумалась, в какой общественный строй попала: у художника Николая в комнате все-таки создавалось ощущение неолита, когда произошел переход от присваивающего хозяйства (собирательство и охота) к производящему, здесь же, как на лестнице и в коридоре, я подумала, что нахожусь в палеолите.
Но рассуждать на эту тему уже просто не было сил: я сама хотела спать. Николай забрал раскладушку, стоявшую у его соседа прислоненной к столу, перенес в свою комнату и поставил рядом со своей.
– Вот только постельного белья, Ксения, извольте… – развел руками хозяин.
– Ничего страшного, – сказала я.
Какую-то древнюю подушку мне нашли, прикрылась я своей шубой, и мы втроем отошли ко сну.
Глава 17
Встали поздно. Дядя Леня поинтересовался моими планами. Я задумалась. Вообще-то неплохо было бы заехать домой и собрать хоть какие-то вещички, однако было страшновато. Вот если взять с собой охрану… Но кого?
Кроме багаевских, никого на эту роль предложить не могла, но как позвонить Багаеву, не представляла. Он ведь сам обещал со
– Все-таки думаешь дальше с Багаевым сотрудничать? – уточнил дядя Леня.
Я кивнула. Не с Исой же?
– Но вот примет ли меня Багаев? – рассуждал вслух дядя Леня.
– Почему бы и нет? Только вам придется быть нанятым директором. Или администратором. Или кем-то там еще. И почему вы, кстати, решили, что Иса вам что-то оставит в собственность? – Я внимательно посмотрела на дядю Леню. – Есть что-то, чего я не знаю?
Он вздохнул и признался, что Багаев точно знает, что Леонид Тарасович был категорически против сотрудничества с ним.
– Ну и что? – спросила я. – Были против. Теперь осознали свою ошибку.
– За ошибки в этой жизни надо платить. Причем часто слишком дорогой ценой.
Леонид Тарасович потер лицо руками.
– Ты знаешь, Ксения, когда мужчины становятся врагами? – спросил и ответил сам: – Когда делят власть и женщин. Мы с Петром делили.
Эх, если бы я в ту минуту знала, что имел в виду дядя Леня…
Затем он честно признался, что ему его нелегальное положение порядком надоело. Хочется нормально жить и работать. Да и деньги ведь могут закончиться, если только брать и не добавлять. Но вот как превратиться из покойничка в живого человека? С минимальными потерями для себя?
– А документы сменить? – предложила я.
– И что? Питер – город маленький. Должна бы уже знать, Ксения. Сколько у нас пенсионеров? Где-то около шестидесяти процентов. Дети, женщины, ну те, что не деловые. Алкаши, бомжи. Так что работающее население в принципе все друг друга знает. Или друг о друге. Я всю жизнь в общепите. Столовая, ресторан, потом ночной клуб. Я эту сферу знаю. И менять не хочу. И меня там все знают. Ох, влип! Матерь божья!
– Он тут мне вчера заявил, что лучше бы взорвался вместе с клубом, – вставил Николай. – В депрессии пребывал. Мы, конечно, хандру его немного разогнали… Ксения, ты уж образумь своего дядю Леню.
Я заорала (нервы в последнее время стали ни к черту), убеждая дядю Леню в том, что нет ничего дороже жизни.
– Это смотря какой, – устало сказал Леонид Тарасович. – Знала бы ты, как мне все надоело!
Наш разговор был прерван звонком сотового телефона, доносившимся из моей сумки.
– Чей это? – не врубился вначале дядя Леня. – Мой же давно выключен.
Не отвечая, я рванула к сумке, быстро ее открыла и нажала на нужную кнопочку.
– Алло! – сказали мне. – С кем я говорю?
– А кто вам нужен? – ответила я.
– Ксения, ты? – спросили с облегчением в голосе.
– Ну, – ответила я, прикидывая, можно ли каким-то образом определить местонахождение трубки в городе.
– Это Глеб. Слава богу, он у тебя.
Я уточнила, его ли это телефон. Да, ответил собеседник, но это неважно. Он мне готов презентовать. Важно, что со мной все в порядке. Затем Глеб поинтересовался, где я и что планирую делать в дальнейшем. Я на мгновение задумалась, а затем попросила Глеба сопроводить меня на мою квартиру, желательно в компании еще парочки ребят.