Герой. Бонни и Клайд: [Романы]
Шрифт:
— Найди бортпроводницу — это она открыла дверь. Еще один парень, кто-то из пассажиров, вытащил меня оттуда. Поговори с ним. Потом поезжай в больницу, и я дам интервью, вступление и заключение. Будь уверен...
Дверь машины «скорой помощи» захлопнулась, оборвав последние указания Гейл, и машина вместе с Гейл уехала.
Эд Конклин покачал головой, одновременно раздраженный и восхищенный.
— Она настоящая профессионалка, — сказал он
Чаки. — Просто невероятно! «Это мой сюжет, я проведу расследование». Просто невероятно!
Он тревожно усмехнулся, преследуемый чувством, что великолепный сюжет года
Оператор перезарядил видеокамеру новой пленкой.
— Ты не поверишь, какие потрясающие кадры я отснял — лицо пожарного крупным планом, который тащил спасенного пассажира на своих плечах. Главный приз!
Берни ла Плант ковылял в одном ботинке. Во время всей суматохи, вызванной пожаром, взрывом, машинами «скорой помощи», приездом репортеров, спасенными людьми, никто и не заметил невысокого, грязного, кашляющего человека с вовсе не героической внешностью. Он проковылял мимо Конклина, Чаки, Дентона, пассажиров самолета, врачей, полицейских, пожарных, и никто из них не обратил на него ни малейшего внимания.
Он проковылял мимо мистера Флетчера и его сына Ричи, и если бы мальчик заметил и узнал его, это была бы другая история. Если бы Берни увидел их вместе и понял бы, что Флетчер жив, то тоже все было бы по-другому. Но никто не заметил Берни, и Берни никого не замечал, и судьба посмеялась над ним, а у нас есть наша история, которая, так или иначе, должна быть всегда.
Когда Берни наконец дошел до моста, на котором оставил «Тойоту», он застыл в ужасе: его проклятой машины не было! На мосту пожарные, подобно муравьям, занимались тем, что выливали мыльную пену на горящий фюзеляж. Но «Тойотой» нигде и не пахло.
— О Боже! — голос Берни сорвался на испуганный визг. — Моя машина! Где моя машина? О, нет, нет, проклятие! — он громко застонал.
— Что с вами, сэр? — к Берни подошел офицер в форме. Увидев его, Берни почувствовал раздражение, потому что тут же вспомнил об украденном бумажнике, не очень-то надежно спрятанном за поясом брюк под пиджаком. Берни испугался, что бумажник выпадет, и тогда он лишится последнего шанса сократить свой срок.
— Что со мной?
Берни положил руку на пиджак туда, где лежал бумажник. Офицер расценил этот жест Берни так, как будто ему больно именно там, и тоже положил свою руку прямо на это место!
— Давайте я отведу вас в скорую помощь, сэр. Пусть врач осмотрит вас!
Берни вырвался.
— Не нужна мне скорая помощь. Я просто ищу свою машину. Наверно, она сгорела. — Берни видел, что бумажник выпирает из его тела, ему казалось, что он просверлил в нем дырку. И как только офицер не видит ее? Но тот покачал головой, подумав, что парень, должно быть, свихнулся.
— Вы не в машине ехали, вы на самолете летели и попали в аварию. Но все будет хорошо. Мы сейчас найдем врача.
Он повел Берни к машине «скорой помощи». Но вдруг появилась Сьюзен с очень обеспокоенным видом:
— Помогите, пожалуйста, там моя дочь нуждается в медицинской помощи.
Берни воспользовался тем, что внимание офицера отвлекли, и благополучно ускользнул от его помощи, припустив оттуда и переложив бумажник поглубже в брюки, подальше от чужих глаз. Он с облегчением вздохнул.
Минутку, подождите минутку! Берни посмотрел наверх и не поверил своим глазам. Он увидел свою машину, свою
Берни грустно проковылял к своей машине и остановился, с горечью глядя на нее. Вот и будь после этого добр к людям, вот тебе и благодарность. Что за проклятье! Он должен был предвидеть это. Вздохнув, Берни медленно вытер пену с ветрового стекла.
Да, это был во всех отношениях отвратительный вечер. Сначала он заблудился, потом чуть не врезался в упавший самолет, затем свалился в эту проклятую реку и весь испачкался, испачкал одежду, потом он старался вытащить этого парня из самолета, чтобы сдержать обещание, данное его сыну, и потерпел неудачу. Он вспомнил, что собирался повести своего сына в кино, а теперь его проклятая машина стоит здесь вся покрытая пеной, похожая на лимонную меренгу. Берни почувствовал себя изнуренным и никчемным, он принял на себя ответственность и оказался недостойным ее.
Берни ла Плант был явно не в своей тарелке. Подобных чувств он никогда ранее не испытывал, казалось, они захлестнут его. Он потряс головой, чтобы освободиться от назойливых мыслей. Теперь ему придется ехать в дом своей бывшей жены и пытаться объяснить ей и Джою, что случилось с ним в тот вечер. Но он и сам не верил в случившееся.
Берни стоял на мосту мокрый, грязный, его мучил кашель, все у него болело. И чем он сможет доказать, что был там? Может быть, несколькими леденцами, которые могут оказаться в украденном бумажнике? Так или иначе, для Берни ла Планта этот вечер оказался полнейшей неудачей.
И, что хуже всего, Берни потерял один из своих драгоценных ботинок.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Услышав звук подъезжающей «Тойоты», Эвелин ла Плант промаршировала к двери своего загородного домика и сердито открыла ее так, чтобы та хлопнула что есть силы. Зрелище, представшее перед ее очами, имело весьма печальный вид. Перед ней был ее никчемный бывший супруг Берни, профессиональный неудачник.
Мокрый, как водяная крыса, с грязным лицом, в единственном ботинке на ногах. Эвелин даже не позволила ему раскрыть рот.
— Он прождал тебя целых три часа! — обвиняющим голосом закричала она.
Берни вздрогнул. При чем тут мальчик, она что, с ума сошла? И ей явно стало бы еще больше не по себе, если бы она услышала его оправдания. Даже для него самого все случившееся кажется бредом. Но Берни решил все же попробовать:
— Ты не поверишь, Эвелин! Случилось совершенно невероятное! Когда я ехал...
— Как мне надоело твое вранье! — устало прервала его Эвелин. Уголки ее рта были с горечью опущены, и очень напрасно, потому что когда Эвелин улыбалась, она была очень красива. Довольно высокая, на несколько дюймов выше своего бывшего мужа, Эвелин ла Плант обладала большими серыми выразительными глазами, густыми вьющимися волосами, которые она недавно подстригла, и замечательной фигурой. Когда она улыбалась, ее улыбка освещала комнату и все вокруг. Берни смутно припоминал это, потому что прошло очень много времени с те" пор, как Эвелин последний раз улыбалась ему,