Герой. Начало времен
Шрифт:
Сердцем, столицей Нерушимого королевства, по праву, был город Айтернум — средоточие великолепия, роскоши и верховной власти. Величественные палаты знаний, разбросанные по всему городу, с высоты птичьего полета, образовывали правильную фигуру с восемью остроконечными вершинами, октаграмму. Символ считался идеальной фигурой построения умельцев, для достижения полной концентрации Энергии, Искры то бишь. Так же символ был священным и для служителей храмов Создателя. Теологи королевства проповедовали, всем известные истины, то, что Создатель не зря так зовется и что именно он создал этот мир, что вручил искры Умений четырем (Да, да! Именно четырем! Про пятое умение даже в текстах «О Создателе» было стерто!), все почиталось всеми жителями Нерушимого издревле, отчего
Генератором идей и новаторства королевства считался, можно сказать аскетичный, по меркам столицы, скрытый от лишних глаз город Мастеров. В этот, воистину, храм перворожденного знания сумели найти путь единицы из достойнейших умельцев. При дворе Великого совета, в столице, только трое из восьми десятков и одной, знали местонахождение великого града науки.
Но, вернемся в нашу деревеньку, где все шло своим чередом, за исключением одной семьи, а именно достопочтенных Спесс. Уже, как полгода прошло с рождения маленького Мидия, и рос мальчуган смышлёным, шустрым, даже излишне. Мелкая хрупкая утварь была заменена на простою, но крепкую. И вроде все хорошо, но беспокоило местного врачевателя отсутствие разных необычных событий, которые повсеместно сопровождают рождение в семье младшенького. Выражаясь яснее, Ксандер отчаивался от отсутствия знаков, указывающих на наличие у его горячо любимого сына задатков умельца. У других, всё, как у нормальных: то пыль внезапно появится, то книги, внезапно, покрывались жёлтым налетом, как после долгого пребывания под солнцем.
Фелиция, в этом вопросе, супруга не поддерживала, повторяя, что ее милый муженек, торопит время и, видит Создатель, впустую портит нервы себе и окружающем. Вот и сейчас женщина, занимаясь очередным заказом, в который раз дискутировала с Ксандером.
— Милый, и что толку от затеи отвезти Мидия в храм Создателя? Если ему суждено служить и стать теологом, он станет им, но что ты хочешь от ребенка, который еще и двух зим не прожил? Вот вспомни Валанга, сына Зиры и Кармона, у него в три года Искра показала себя, а до этого ни-ни.
— Но, как проявилась! — Ксандер не хотел спорить с женой, все равно переиграть ее было практически невозможно, — всей деревней тушили сарай, хорошо, что днем запылало, и скотина на выпасе была.
— Вот видишь, — не отрываясь, промолвила Фелиция, — только Создатель знает, что уготовано нашему сыну.
Она понимала, ее муж беспокоится не только о будущем сына, но и о репутации всей семьи. Что Ксандер, что Фелиция были лучшими, отличными умельцами в своем деле, чтобы не говорили злые языки, не раз заезжие приемщики гильдий и глашатаи палаты знаний, делали заманчивые предложения. Фелиция еще несколько лет назад бы согласилась, точнее, согласилась, но внезапно влюбилась и пожертвовала своими мечтами во имя семейного союза.
Ксандер с наслаждением и восхищением наблюдал, за работой своей жены. Фелиция была искусная рукодельница. Нитки, маленькими змейками сплетались меж собой под умелыми пассами супруги Ксандера. Ряд за рядом, нитки превращались в великолепный узор. Большая часть поселка, хотя бы раз, но заказывала у нее что-нибудь: от половичка, до роскошного ковра и богато украшенной скатерти.
Вот и сегодня, жена трудилась над заказом для самого Главы деревни! Не за горами был его очередной день рождения, когда глава расщедривался, приглашал артистов, приглашал умельцев с огненными фокусами. А этот ковер, явится подарком от членов совета, не поскупившихся, внеся всю сумму сразу, и снабдив Фелицию всем необходимым. Такой дорогой подарок означал, совет обязательно, что-то попросит взамен, наверняка льготу или помощи в благоустройстве отпрысков во всевозможные мелкие инстанции, куда дотягивалась рука (в основном с мешком полным звонких монет) Главы деревни.
Спорить было бессмысленно, да и все желание пропадало, ее кроткое выражение лица никак не сочетались с характером из кремня, но отчего-то муж смотрел на нее
А вот маленький Мидий ни о чем таком не задумывался, если конечно такое выражение можно употребить к полуторагодовалому малышу, который, едва научившись ходить (Да! настоящая гордость!), стал с диким восторгом бегать за низко пролетающими бабочками, при этом весело визжа и улыбаясь. Сейчас же, сын беззаботно играл с котом, вернее ходил за котом, безуспешно пытаясь поймать его за хвост. Животинка, чуя приближающуюся неприятность, проворно выскальзывал из рук Мидия. Именно сейчас, с невозмутимо-недовольным выражением моськи, кот уселся на подлокотник кресла, и как ни в чем не бывало, стал умываться, демонстративно показывая свое дикое презрение ко всему, происходившему вокруг.
В дверь постучали, с улицы послышались голоса. Ксандер, внимательно изучавший, давеча доставленный трактат «О сущности применения новейших методов врачевания» еле сдерживал бурю эмоций. Покрасневшее лицо готово вот-вот выпустить наружу пар вперемешку с дурными словами в адрес экспериментаторов. Нет ничего лучше старых дедовских способов удаления зуба, каждый лекарь знает сызмальства: маши руками правильно, коли Умений не хватает. А чего предлагают в трактате? стыдно на людях показать, боевой танец пьяных сапожников, не иначе. Увлечённый беседой с самим собой, Ксандер не расслышал, как жена повторила его имя ровно три раза. И с каждым, интонация, все более наливалась звоном крепчайшего металла.
Фелиция, опустив попытки достучаться до мужа, сама направилась отворить дверь гостям, по пути, невзначай, отвесив хороший подзатыльник благоверному, вызвав у малыша Мидия приступ веселья. В дверь постучали настойчивей. Женщина вышла в прихожую, и через мгновение голоса переместились с улицы в дом, взрослый и детский, оба одинаково противные. На этот раз, услышав знакомые нотки баса, Ксандер, мигом вскочил с кресла, едва не поскользнувшись на разноцветных шариках, разбросанных Мидием, стрелой бросился вслед за женой, по пути приводя себя в порядок.
— О, многоуважаемый член совета! Господин Виркас Тенуй! Позвольте поприветствовать вас в нашем скромном жилище!
— Спасибо Ксандер, ваша жена уже поздоровалась, — усмехнулся шепелявым басом член совета. А вообще, я к вам, уважаемый врачеватель, зуб шибко разболелся, вчера прислали карамели из Серебряного города, двоюродный брат сестры жены, большой человек! Вот мы, с Варием, покажись сын, ну не хвастайся! Эх, озорник! — член совета заставил показаться из-за своей широкой спины, и не менее объемного пуза, свою уменьшенную копию, избалованного отпрыска Вария, усердно, в свои не полные четыре с половиной, пытающегося при помощи Умения скинуть кувшин с водой на пол. Варий неплохо владел умением двигать воду. В наше время, редкий дар, могущий, при должном обучении вырасти в нечто большее: от управления погодой, до места в водном ведомстве на должности главного распорядителя водными ресурсами, отвечающим за прокладку новых водных путей, каналов, русел рек. Этим ограничивался поток сознания и осознания старшего Тенуя, относительно своего сына. Варию, на гордость родителей, прочили большое будущее. Сейчас же, похожий на поросенка, хулиган, любил мелко пакостить, под крылышком своего влиятельного папаши, спускающего с рук любой проступок.
— Иди, поиграй, с… как-вашего-то зовут? Мидий? Иди, поиграй с Мидием, покажи ему свои фокусы, — и обращаясь со скорбным лицом к чете Спесс, — слышал, бедолага никак не найдёт свою Искру?
— Все впереди, господин Тенуй! Пройдёмте в мой кабинет! — Ксандер проглотил неприятные слова и с кислой улыбкой, доставившей немалое удовольствие члену совета, проводил его подготовиться к операции. Фелиция, улыбаясь, отвела Вария к Мидию, по пути пытаясь поговорить с мальчуганом, расспрашивая его о папе, маме. Варий отвечал, неохотно, но не смел при ней баловаться, больно строгая казалась госпожа Спесс в своей милой доброте, и мальчик её побаивался.