Герой

Митченко Савелий

— Спасибо, предпочитаю держать голову трезвой. Да и к тому же, все уже упились в стельку, а на объедки слетаться мне ни к чему.

— Хм, знаешь ты себе цену. Кстати, об этом: снаряжение полностью восстановлено, и за выполненную работу тебя обеспечили запасными комплектами лезвий, кольчуги и провиантом на первое время. Тебе остаётся только подождать полного выздоровления и всё, так желанная тобою свобода.

Его лицо изобразило самую искреннюю и добродушную улыбку из всех, что мне приходилось видеть. Когда он успел стать таким?

— Эм, я… Конечно… Благодарен… Однако всё изменилось.

— Неужели? Ты не похож

на человека, который так просто меняет планы. Что же могло произойти?

Ему что-то известно? Почему он говорит со мной так играючи, словно водит ребёнка за нос? Кем этот старикан себя возомнил? Стоп. Именно этого он и добивается: он хочет вывести меня.

— Я же вроде как рассказывал по возвращению, что пленный доложил про рой всех этих тварей, который необходимо уничтожить, иначе опасность извергов никуда не исчезнет. Того гляди, удастся найти…

— …того, кто за ними стоит?

— Ты знаешь его? За его голову назначена огромная награда, которая полагается тем, кто её добудет.

— Понятия не имею. Я до ваших откровений, как и все наши, не знал про существование подобного. Мог только предполагать, что за всем этим стоит некий кукловод. До материальных благ мне и вовсе дела нет, в любом случае как ни крути недолго осталось.

— Тогда…

— Ты совсем тугоухий? Это просто мои догадки и мысли, дубина. Не могли же такие ироды образоваться в естественной среде обитания? Без человеческого вмешательства и алчности никуда.

— Верно.

Напряжённое молчание. Хотя, как мне кажется, таковым оно было только для меня.

— Зачем тебе это всё, бродяга?

— Можно конкретнее?

— Ненависть. Тобой движет лишь желание убивать. Ради чего?

— Не твоё дело, хрыч.

— Согласен, это не более чем старческое любопытство и взгляд со стороны с сопутствующими выводами. Но признай: тебе плевать на мир, а тем более на живых существ, населяющих его. Он утратил в твоём понимании хоть какую-то ценность. И поэтому жизнь для тебя ничего не значит, ибо твоё собственное пребывание на этой бренной земле есть не более чем существование.

— Умён, умён. А ты не мог сообразить то, что это и является моей жизнью, а?

— Может быть. Но только с чего ты взял, что твой нынешний путь есть единственный выход из той собственноручно завитой спирали смерти?

Все мои эмоции стянулись в струну, которая могла бы порваться от минимального соприкосновения. А этот старик, со знанием собственной неуязвимости, продолжал оттягивать её из раза в раз. В таких ситуациях я обычно не бываю — если мой собеседник начинает бесить, я его убиваю. Однако происходящее сейчас, сильно отличается от всего, что было до этого. Я просто не могу убить этого старика. Нет, суть не в том, что он находится на своей территории. Было нечто другое.

— Мне неведомы мотивы, которые завели тебя сюда. Выбор твой, чем или кем ты хочешь являться. Я не более чем старик, который даёт рекомендации моим соплеменникам и подобным странникам как ты. Слова всегда останутся лишь звуком, и только от слушающего зависит, донесётся ли их смысл до него.

Облачной настил совсем спрятал в своей гуще луну, от чего заметно стемнело.

— Ладно, заговорились мы тут. Не смею оттягивать тебя от реализации твоих задумок. Спокойной ночи.

— И тебе не хворать, дед.

В лицо хлынул холодный ветер. Стариковская фигура развеялась в ночи.

Я остался один.

13

Через некоторое время рука полностью восстановилась. С каждым днём пребывания здесь влияние через уста моего отряда лишь возрастало и закреплялось. Большого труда стоило соответствовать этому образу: общаться с людьми, проводить тренировки, раздавать советы по ведению боя и конечно же продвигать мысль насчёт битвы против большого зла, пытаясь затмить этим свои истинные намерения. Даже несмотря на оказываемые уважение и почёт со стороны большинства, это не находило отклика в восприятии: было всё так же безразлично. Я просто хочу получить то, что по праву моё.

Наш разговор со стариком остался между нами. В любом случае я не выдавал в нём конкретных намерений, поэтому даже если что-то он и проболтает главному, с большей долей вероятности меня это никак не затронет. Бесящий пучеглаз растворился с моих радаров, что меня несомненно радовало: одной совестливой проблемой меньше.

Было необходимо понимание того, как группой из 20–30 человек (а я планировал собрать такое количество народу) можно будет противостоять рою из сотен, если не тысячи извергов. Допустим, некоторую часть роя выкосят колонки. Другую возьмут на себя гранаты. А оставшихся… Что же, их придётся бить собственноручно. Варианты исхода, о которых я думаю, приводят к смерти всех и в большинстве из них моя персона не исключение. Хотя, буду откровенен перед собой — после ЕГО смерти мне будто совершенно нет дела до жизни. Нет планов, нет целей, нет стремлений. В нашем разговоре дед ошибался: пока у человека есть что-то, к чему тот стремится, его жизнь нельзя свести к аморфному существованию, даже несмотря на ничтожность или низость его стремлений.

Итак, главной задачей на нынешнем этапе плана является использовать весь свой скудный дар убеждения и заставить уверить моих старых и новых рекрутов в том, что миссия сулит лишь выгоду, а не верную смерть. Необходимо провернуть всё это до начала съезда, подготовки к которому набирают обороты.

Уговорить старый состав отряда за мою инициативу не было чем-то то сложным: по сути, их я обработал ещё на вылазке, доказав свою действенность и прояснив им то, что убийство мифического предводителя стеклянных тварей сулит большую награду от неизвестных, но очень влиятельных лиц, доступ к которым до сих пор имеет наш выживший пленник. Это же должно было повлиять и на решение главы поселения. Выбрав определённый день и время, мы направились к нему, заодно прихватив и пленённого связного, который как раз практически закончил прокладывать маршрут. Страх и вправду лучшее топливо для человеческой деятельности.

Шатёр главного был раза в два больше всех остальных. Помимо решения вопросов, здесь же он и проживал: элементы трибун и стулья прятались, а из скрытых секций в оставшейся мебели доставалась домашняя утварь. Но из-за важности грядущего для жителей события, всё находилось в рабочем в виде для экономии времени.

— Приветствую. Надеюсь, вы ко мне пришли чем-то важным, и я смогу вам выделить свободную минуту. Ну, чем пожаловали?

Эти слова он проговорил в нос, уткнувшись головой в перепись каких-то бумаг. Но несмотря на занятость и отвлечённость, вокруг него всё ещё витал ореол значимости, который был виден всем его подчинённым.