Героями не рождаются 3. Том II
Шрифт:
Глава 33
Отступление 10
Двери лифта раскрылись, и из него бодрой пружинящей походкой вышел молодой парень в дорогом костюме. Шествуя по коридору, он словно бы распространял вокруг себя сияние. Особое сияние успешного человека. Отражая холодный свет люминесцентных ламп сияла его аккуратная, схваченная гелем стрижка, его лакированные туфли и чемодан из крокодиловой кожи с позолоченной ручкой. Но ярче всего, конечно же, сияла его голливудская улыбка, которая, казалось, была приклеена к его лощёному гладко выбритому лицу. Этот человек словно
Томас Шенкевич, как он представился своим коллегам из местного филиала, уверенно шагнул через сканирующую рамку, установленную на входе в конференц зал, после чего ослепительно улыбнулся к шкафообразному субъекту в чёрном костюме с солнцезащитными очками на глазах. Можно было сколько угодно потешаться над подобным стилем, считая его донельзя клишированным и приевшимся, однако немногие догадывались об истинной функциональности этой формы. Под костюмом был скрыт лёгкий экзоскелет, который и придавал охране столь внушительные габариты, бронеподкладки пиджака неплохо защищали жизненно важные органы, а в очки были встроены визоры, принимающие сигналы с главного поста безопасности. Но Томас обо всём этом не догадывался… потому как точно знал.
Получив данные сканирования, подтверждающие, что он это он и никто иной, охранник посторонился, вежливо раскрыв перед ним тяжёлую металлическую дверь, которая куда органичнее смотрелась бы на корабле или подводной лодке, а не в подвале одного из офисных зданий недалеко от центра столицы. Томаса раздражали чрезмерные на его взгляд меры безопасности, однако Компания в которой он работал, не продержалась бы столько лет на плаву, если бы одним из её основных постулатов наряду с «Безграничностью», «Незримостью» и «Практичностью» не являлась «Осторожность».
Томас признавал за собой такие качества, как безрассудство и склонность к авантюризму, которые делали его ценным сотрудником и специалистом по особо щекотливым вопросам, однако вмешиваться во внутренние протоколы не спешил. После всего случившегося Москва напоминала муровейник, в который потыкали горящей палкой. Армия, спецслужбы и милиция оперативно реагировали на малейший шорох, про МАС и говорить нечего, их дроны сетью окутали город, а джетвинг со вздрюченными начальством и от того ещё более злыми Героями мог прибыть в течении пары минут.
В таких условиях и впрямь лучше было не нарываться, хотя сам он считал, что прятаться, словно нашкодившим малолетками, слишком унизительно для их транснационального предприятия. Вот проворачивать свои дела чуть ли не на виду у всех, в зале с панорамным видом на терроризируемую ими столицу, смотреть свысока, как мелкие людишки пытаются разгрести заботливо вываленный на их головы мешок бед — вот это было бы воистину дерзко и красиво.
Это означало бы уподобиться самым первым смельчакам, что бросили вызов обществу, пожелав возвыситься над серой массой, взяв то, что причитается им по праву сильного. Именно они вписали свои имена в мировую историю, став истинными кошмарами изменившегося более полувека назад миропорядка. Пусть их проклинали и по сей день, пусть искажали их деяния в угоду собственных интересов, но вряд ли на земле оставался
Но, к счастью для прочих сотрудников, вся полнота власти была сосредоточена в руках главы филиала, который не собирался сдавать её в руки приехавшего выскочки, несмотря на все предписания. Впрочем, к сожалению самого Томаса, они носили лишь рекомендательный характер, иначе бы он всех здесь по струнке построил, и никто бы не посмел…
— Явился, наконец, – окинув его полным презрения взглядом, произнёс глава филиала, которого согласно давним традициям обычно называли просто шефом, развалившись на стоящем во главе стола кресле. – Только тебя и ждали.
Этот длинный стол, по обе стороны которого расселись все хоть сколько-нибудь важные чины филиала, являлся единственным значимым объектом интерьера в этом скуднообставленном помещении. Но оно и неудивительно, в запасном зале собраний и не должно быть настолько же роскошно, как и несколькими десятками этажей выше. Здесь во главу угла ставилась толщина стен, ведь если дела пошли… немного не так, как планировалось, мраморная отделка, картины и кадки с фикусами руководство не защитят.
– Не сомневаюсь, — усмехнулся Томас от двери, — так ждали, что даже места не приготовили.
И впрямь, все места оказались заняты. Руководители отделов хитро переглядывались между собой, стараясь скрыть неприязненные ухмылки. Томас приехал в эту страну совсем не для того, чтобы заводить себе приятелей, и успел оттоптать мозоли многим из присутствующих. Он не собирался ни под кого подстраиваться, и в этом его подзадоривало осознание одного простого факта: если бы эти зажравшиеся воротилы делали свою работу как положено, в его присутствии не было бы никакой необходимости. Его, одного из лучших специалистов Компании, прислали, чтобы разгрести за ними дерьмо и направить их деятельность в конструктивное русло, а не для того, чтобы подтирать им сопельки и всячески ублажать.
— Смотрю вас всё это веселит? – Всё также улыбаясь спросил он, начав прохаживаться за спинами собравшихся, заставляя их оборачиваться. — Как будто для этого есть повод. Может быть тогда поделитесь им со мной? Когда я читал сводки по Москве, перед тем как лично сюда приехать, то недоумевал, как это у вас получилось потерять три места силы с парой перспективных учёных всего за каких-то полгода! И, ко всему прочему, привлечь к нашим делам нежелательное внимание. Но, после того, как я познакомился с вами лично, все эти вопросы отпали сами собой. Столь вопиющей некомпетентности мне ещё встречать не приходилось!
Это заявление вызвало бурный отклик практически ото всех, кроме разве что неприметного человечка, сидящего по правую руку от шефа, который сосредоточенно пялился в лежащие перед ним подшитые в папку бумаги, на которых он время от времени что-то черкал карандашом. Томас не то, чтобы опасался личного помощника шефа, однако считал его единственным из всего этого стада, к кому он, фигурально выражаясь, ни за что не повернулся бы спиной. Тем не менее, осадить всех этих заплывших жиром ничтожеств он счёл достаточно полезным не только для укрепления своих позиций, но и в принципе. «А то эти псы совсем нюх потеряли, ни о чём, кроме собственного кармана уже не думают!»