Гетика
Шрифт:
По поводу современных ему вопросов религии, вроде волновавшего высшее восточное и западное духовенство, самого императора, чуть ли не весь Константинополь и многие другие города, спора о «трех главах», который в 550—551 гг. достиг большой остроты, Иордан не проронил ни слова. Единственная определенная и притом резко прозвучавшая у него нота относится к арианству. Иордан был «ортодоксом»(«католиком») и отрицал, как сторонник «вселенской церкви», арианство, признанное огромным большинством готов 51 . Он называет арианство лжеучением, «вероломством» («perfidia») в противоположность христианству, которое определяет как «истинную веру» («vera fides») 52 . Он осуждает императора Валента за то, что тот способствовал распространению арианства среди готов, вливая в их души «яд» лжеучения. Для Иордана православие и арианство – две враждебные «партии» («partes»); арианство в его глазах отщепенство («secta»; Get., § 132—133, 138).
51. Среди готов встречались в небольшом числе «православные», «ортодоксы» (от греч. – правильный, истинный), исповедующие правильную веру. Латинские источники называют их «католиками» (от слова – всеобщий, вселенский, соборный, т. е. сторонник учения, признанного вселенскими соборами). К «католикам» принадлежала, например, мать Теодериха Эрельева-Евсевия (см.: Anon. Vales., 58: «Erelieva dicta Gothica catholica quidem erat, quae in baptismo Eusebia dicta»); «католиком» был и аббат Иоанн Бикларийский (ум. ок. 591 г.), гот по происхождению (ср. Isid., De vir. ill., 62, 63).
52. Исидор Севильский называет арианство «беззаконной ересью» («nefanda haeresis»); у Григория Турского постоянно описываются
В связи с этим вполне допустимо рассматривать conversioИордана (который, находясь в готской среде еще в Мезии, был, вероятно, арианином) как переход из арианства в православие 53 . Этому не противоречит возможная принадлежность Иордана к группе мирян – так называемых religiosi. И. Фридрих, разбирая вопрос о conversioИордана, пришел к наиболее, по его мнению, вероятному выводу, что в результате conversioИордан вступил в число religiosi 54 . Они не были монахами, но соблюдали известные правила монашеской жизни, что в отдельных случаях могло вести к посвящению в клирики или к поступлению в монастырь. Думается, что таким же religiosusстал и Кассиодор, когда он отошел от политической деятельности: в булле папы Вигилия от 550 г. упомянуты «gloriosus vir patricius Cethegus» и «religiosus vir item filius noster Senator» 55 . Есть предположение, что когда Кассиодор находился в Константинополе (и был уже religiosus vir, но еще не монах), он ознакомился с устройством теологических школ в Низибисе и в Александрии и в связи с этим обдумал план своего будущего монастыря в Виварии 56 .
53. Такой же, правильной по нашему мнению, точки зрения придерживались Ширрен, Эберт, Эрхардт (С. Schirren, De ratione..., p. 91—92; Ad. Ebert. Allgemeine Geschichte der Literatur des Mittelalters...·, см. также рецензию Эрхардта на издание Моммсеном сочинений Иордана: «G"ottingische gelehrte Anzeigen», II, N 17, G"ottingen, 1886, S. 674). Из последних исследователей – В. В. Смирнов считает conversio Иордана вступлением в монашество (В. В. Смирнов, Готский историк Иордан, стр. 156—157); Фр. Джунта – переходом из язычества или арианства в «католицизм» с последующим, быть может, вступлением в монастырь (Fr. Giunta, Jordanes е l cultura dell’alto Mediocvo..., p. 152—153).
54. J. Friedrich, "Uber die kontroversen Fragen..., S. 393—402.
55. Jaff'e, Regesta pontificum romanorum, Leipzig, 1885, N 927, – MPL, 69, col. 349.
56. Ср.: A. van Vyver, Cassiodore et son oeuvre, p. 255, 259—260. – Конечно, кроме специального значения, слово religiosus, употребляемое в качестве термина, имеет обыкновенный смысл – религиозный, благочестивый, набожный; например, у Марцеллина Комита сказано про императора Феодосия: «vir admodum religiosus et catholicae eccleisiae propagator» (Marcell. Comit, а. 379).
Итак, для окончательного решения вопроса о том, в чем состояло conversioИордана, нет исчерпывающих данных, но более другого убеждает предположение Фридриха, что Иордан скорее всего был religiosus, причем – добавим и подчеркнем это! – переменивший арианство на православие. В силу последнего он и проявил резкость в своих суждениях об арианстве, когда по ходу событий в его рассказе ему пришлось о нем говорить.
По одновременным с «Getica» источникам не удается установить, в каком именно смысле употреблялись слова conversio, convertereи т. п. Следует отметить, что в тексте «Анонима Валезия» есть выражение, обозначающее переход из арианства в православие: «in catholicam restituerereligionem»; бывшие ариане назывались «reconciliati», обратный переход обозначался тем же глаголом: «reconciliatos, qui se fidei catholicae dederunt, Arrianis restitui nullatenus posse» 57 . Само собой разумеется, что употребление глагола restituereотнюдь не исключает возможности употребления глагола convertere 58 .
57. Anon. Vales., 88, 91.
58. В рассказе Григория Турского о том, как проповедник убедил крестьян не бросать жертвы (ткани, продукты сельского хозяйства) в священное озеро, а снести их в базилику св. Илария, говорится, что на людей подействовала проповедь и они «обратились», т. е. стали приверженцами христианского обряда: «tunc homines conpuncti corde conversi sunt» (Greg. Turun., In gloria conf., p. 749—750). Тот же автор рассказывает, что один галльский сенатор из города Отена, бывший, вероятно, язычником, после смерти жены «обратился к господу» («ad Dominum convertitur») и был избран епископом (Greg. Turon. Vitae patrum, VII); или что один из варваров, родом тайфал (см. «Комментарий», прим. 290), также «обратился к господу» и стал клириком (Greg. Turon. Vitae patrum, XV); или что один юноша стремился к церкви, был «обращен в монастыре» («apud monasterium... conversus») и вступил в число братии (Greg. Turon., Vitae patrum, XI).
В § 266 в небольшой вставке, где Иордан в немногих словах сообщил о своей деятельности нотария, он сказал в тоне несколько уничижительном, что он был «agrammatus» 59 . Автор настолько скуп на сведения, что это определение иногда принимается чуть ли не за характеристику его образованности, его кругозора. Конечно, agrammatusв средневековом тексте не значит неграмотный, не умеющий писать ; оно значит вообще неученый, непросвещенный 60 . Только в таком, самом общем, смысле и должно понимать это выражение у Иордана. Будучи нотарием, он, разумеется, был грамотен и обучен не только письму, но и правильному, соответственно установленным формулам, составлению грамот. Однако латынь официальных и, быть может, не очень сложных грамот, исходивших от аланского, готского или другого варварского князя, просто не годилась для литературного труда. Иордану во второй половине его жизни пришлось стать именно писателем, и он, по-видимому, нередко бывал в затруднении, так как хорошо понимал недочеты в своем риторическом и грамматическом образовании. Ничего не известно о том, посещал ли он какую-либо школу, да и были ли школы в местах, где он провел детство и юность. Может быть, не имея школьного образования, не имея случая углубиться в «studia litterarum», Иордан не стал тем, кого называли «litteris institutus» 61 .
59. Следуя Гейдельбергскому кодексу, Моммсен в своем издании оставил в слове agrammatus одно т. В большинстве рукописей это слово написано через два т; в одном случае даже сохранено греческое окончание os.
60. J. Friedrich, "Uber die kontroversen Fragen..., S. 388—389. – Такого жe мнения придерживается Фр. Джунта: «Термин agrammatus не должно понимать в значении неграмотного, но в значении не знающего грамматики – ars grammatica» (Fr. Giunta, Jordanes e la cultura dell’alto Medioevo..., p. 149—150).
61. Интересно, что в это же время (и раньше) констатируется существование школ (scolae) в средней Галлии. Некоторые из действующих лиц сочинения Григория Турского «Vitae patrum» посещали школы («scolas puerorum»), где они должны были «litteris exerceri», где они обращались «ad studia litterarum» (ibid., IX, 1). Окончивший эту школу становился «litteris institutus» (ibid I, 1; VII, 1; XVII, 1).
Если Иордан не прошел регулярного школьного курса и не изучал «тривия» 62 , то, следовательно, не имел образования, которое называлось «грамматическим» 63 . Это и сказалось на его стиле, тяжелом, вязком и скучном, полном неправильностей. Но, с
Иордану был знаком греческий язык. Несомненно, от себя, а не следуя Кассиодору, написал он такие слова: «ut a Graecis Latinisque auctoribus accepimus» (Get., § 10). Нет никаких оснований предполагать, что Иордан лишь для эффекта вставил в предисловие к «Getica» замечание о сделанных им самим добавлениях из греческих и латинских авторов 64 . Трудно думать, что объяснения, даваемые в § 117 («in locis stagnantibus quas Graeci ele [hele, haele] vocant») и § 148 (« id est laudabiles»), были удержаны в памяти и вписаны механически, а не внесены, исходя из собственного понимания языка и его толкования. К тому же Иордан, по мнению Моммсена, имел возможность с детства слышать и понимать греческую речь, живя в местах, где как раз соприкасались латинский и греческий языки («когда жил во Фракии, т. е. у самых границ обоих языков» – «cum vixerit in Thracia, id est in ipsis confiniis linguarum duarum» – Prooem., p. XXVII). Добавим, что и Кассиодор, родиной которого была южная Италия, знал, вероятно, греческий язык с детства.
62. «Trivium» – три школьных предмета – грамматика, риторика, логика.
63. К Иордану (с учетом его индивидуальных черт) можно отнести подкупающую своей искренностью характеристику, которую дал себе Григорий Турский как дурному стилисту, не знающему грамматики, не владеющему «наукой литературного изложения» («litterarum scientia»): такой сочинитель, обращается он к самому себе, не умеет различать род имен существительных: «pro masculinis feminea, pro femineis neutra et pro neutra masculina commutas»; путает падежи: «ablativis accusativa et rursum accusativis ablativa praeponis» (Greg. Turon., In gloria conf., p. 748).
64. Подобный случай, и как будто не вызывающий подозрений, встречается в «Historia Romana» Павла Дьякона. В письме (ок. 774 г.) к Адельперге, жене Арихиса, герцога Беневентского, Павел упоминает, что он взял на себя труд переработать, расширить и продолжить известный «Бревиарий» (сокращенная римская история) Евтропия (Pauli Diac. Hist. Rom., p. XXVIII). Правда, Иордан занимался не расширением, а сокращением книги Кассиодора о готах, но и при сокращении он мог по собственному выбору ввести данные из известных ему латинских и греческих писателей.
Вряд ли все упоминаемые, а иногда не названные, но использованные в «Getica» авторы прошли только через руки Кассиодора, вряд ли исключительно он мог привлекать латинские и греческие источники. Ведь и сам Иордан, только что просматривавший тексты, нужные для компилирования «Romana» 65 , мог и в «Getica» – иной по форме и назначению работе – применить материал из проштудированной им литературы.
Нет данных для категорического отрицания знакомства Иордана с древними историками и географами. В его трудах есть то явные, то скрытые следы Ливия и Тацита, Страбона и Мелы, Иосифа Флавия и Диона Кассия; он пользовался географическими картами и читал Птолемея, не был чужд и более «новой» литературе, обращаясь к Дексиппу, Аммиану Марцеллину, Орозию, Иерониму, Сократу, готскому историку Аблавию[ 60] и др. Иордану были знакомы «Энеида» и «Георгики» Вергилия, откуда он иногда брал цитаты, чаще же заимствовал некоторые обороты 66 . Наконец, для последних страниц обоих произведений он отчасти использовал новейший труд своего современника Марцеллина Комита.
65. В первых же строках этого сочинения Иордан пишет, что он работал «ex diversis voluminibus maiorum praelibans» (Rom., § 6). См. Приложение I.
66. В статье Эд. Вёльффлина приведен перечень заимствований из Вергилия, встречающихся в «Getica» Иордана (Ed. W"olfflin, Zur Latinit"at des Jordanes, S. 363—364). Примечательно, что Григорий Турский, несмотря на недостаток школьного «грамматического» образования, неплохо знал Вергилия. Начиная сочинение «In gloria martyrum», Григорий, хотя и отказывается тратить время на языческих авторов и их героев, тем не менее тут же делает свыше двух десятков ссылок на «Энеиду» (и одну на «Метаморфозы» Овидия). См.: MGH SS rer. Meroving., 1, 2, р. 487—488.
Требуется только одна оговорка при анализе источников работ Иордана: в «Romana» можно констатировать его собственные кропотливые выборки из авторов, но в «Getica» невозможно до конца выяснить, какие авторы были привлечены Кассиодором (и, следовательно, только перенесены в сочинение Иордана) и какие из них были использованы непосредственно составителем «Getica» 67 . Во всяком случае едва ли было бы возможно поручить написание ответственного труда (который предполагалось составить по произведению автора, не только просвещенного, но и влиятельного, да к тому же еще здравствовавшего в те годы) человеку, незнакомому с литературой. Изучение того, что написал Иордан, не допускает вывода, что он был стилистом, но вполне доказывает, что он был начитан и образован.
67. См. исследование Моммсена об источниках Иордана для «Romana» и «Getica» (Prooem., p. XXIII—XLIV). Там же и общее заключение о стиле Кассиодора и Иордана (ibid., p. XLII—XLIII).
Возвращаясь к слову «agrammatus», нельзя не добавить, что прием самопринижения был, как известно, обычен у средневековых авторов. Так, например, Григорий Турский, несколько раз сопоставлявшийся нами с Иорданом, объявляет себя невежественным и глупым («insipiens»), неумелым («inperitus»), чуждым искусства писателя («iners»); он представляет себе, что litteratiмогли бы обратиться к нему со словами: «О rustice et idiota!» С этими словами созвучны и слова равеннского географа (VII—VIII вв.), который написал: «Licet idiota, ego huius cosmographiae expositor» (IV, 31), рекомендуя себя как автора географического обозрения и украшаясь смиренным эпитетом «idiota» – «необученный», «несведущий». Оба эпитета – «agrammatus» и «idiota», вероятно, восходят к фразе из «Деяний апостольских» (IV, 13): апостолы Петр и Иоанн были «люди некнижные и простые» («homines essent sine litteris et idiotae», ’).
Вместе с эпитетом «agrammatus» Иордан – единственный раз на протяжении всего текста «Getica» – назвал свое имя: «Iordannis» 68 . Не будучи одним из обыкновенных и самых частых имен в раннем средневековье, это имя все же встречается в дошедших до нас источниках. Например, в хрониках Кассиодора, Марцеллина Комита, М'aрия Аваншского (Aventicensis) и Виктора Тоннонского (Tonnonnensis) 69 под 470 г. указан на Востоке консул Иордан («Severus et Iordanes», «Iordanis et Severi», «Severus et Iordano»). В бумагах, оставшихся после смерти К. Бетманна, одного из деятельных сотрудников изданий «Monumenta Germaniae historica», был обнаружен список лангобардских имен, составленный Бетманном по рукописным материалам монастыря Фарфы; в этом списке отмечено имя «Jordanis» 70 . В 864—865 гг. в защите судебных исков монастыря св. Амвросия около Милана принимал участие скавин монастыря Иордан («Iordannis scavinus avocatus ipsius monasterii»); в грамоте 941 г. относительно продажи земли в окрестностях Милана среди подписей значится подпись Иордана, свидетеля «signum manum (sic!) Iordanni negotians (sic!)... teste» 71 .
68. Только в двух рукописях Моммсен отметил, по-видимому, менее правильную форму Iornandis (в ватиканском Оттобонианском кодексе Х в. и в Бреславльском кодексе XI в.) Теперь признается правильной форма Iordanes, Iordannis.
69. Все четыре названные здесь хроники изданы Моммсеном (MGH Auct. antiquiss., XI, 1894).
70. См.: NA, Bd. II, Hannover, 1877, S. 600. – Монастырь Фарфа, основанный в начале VIII в., находился к востоку от Рима, почти на границе области Сполето.
71. «I placiti del „Regnum Italiac“». A cura di Cesare Manaresi, vol. I, а. 776—945, Istituto storico italiano per il medio evo. Fonti per la storia dItalia, Roma, 1955, №. 66, р. 237, 242; № 67, р. 243; № 68, р. 247—248.
Ко второму периоду жизни Иордана, когда он, как мы предполагаем, стал «ортодоксом», католиком, и вступил в число так называемых religiosi(после того как отказался от арианства и оставил профессию нотария), относится его литературная деятельность. Она длилась недолго, всего только в течение двух лет, но была плодотворна.
Иордан написал два довольно больших сочинения. Одно посвящено истории Римской империи, второе – истории готов. Автор представил в своих трудах две стороны политической и идеологической жизни раннего средневековья: продолжала жить «Romania», вступила в жизнь противостоящая ей «Gothia».