Геворг Марзпетуни

Тер-Ованисян Григор

— Значит, моя Саануйш будет царица? — спросила я твоего отца.

— Да, я решил это, как только царевич въехал в Гардман, — ответил князь твердым голосом.

— В этот день, моя дорогая Саануйш, была решена твоя судьба.

5. О том, какие препятствия угрожали судьбе Саакануйш

— Войско царевича уже до прихода в Гардман, — продолжала Седа, — вступило в бой с отрядом арабов, находившимся в Бердадзоре. Царевич разбил и рассеял их. В этом сражении один из соратников царевича оказался ранен и вынужден был остаться

в нашей крепости до выздоровления. Это был князь Геворг Марзпетуни. Князь был ранен в правую руку. Его лечил опытный лекарь. Хотя рана и не была опасной, но нуждалась в длительном лечении. По приказу Севада, я стала ухаживать за больным, и, чтобы он не скучал, сидя около него, подолгу беседовала с ним. Князь Геворг был милым и добрым человеком. Вскоре мы подружились. Он рассказывал о военных событиях и поведал о царевиче много такого, что внушило мне добрые чувства к нашему будущему государю. Во время одной из бесед я сказала князю Геворгу:

— Мне кажется, что гардманская княжна будет супругой царя.

— Почему ты так думаешь? — спросил он.

— Князь Севада высказал такое желание, — сказала я. — Если бы князь не имел твердой надежды, он не стал бы говорить об этом.

— Его желание не осуществимо, — загадочно ответил Марзпетуни.

— Почему? — спросила я изумленно.

— Это тайна, выдать которую я не могу, — ответил он.

Говоря откровенно, я очень опечалилась. Князь Геворг был другом царевича и, насколько я его узнала, серьезным и скромным человеком. Он не мог говорить необдуманно. Его слова встревожили меня. «Что же может воспрепятствовать этому союзу?» — думала я. После тревожных размышлений я решила во что бы то ни стало узнать от князя эту тайну. Однажды, когда я, наложив на рану прописанное врачом снадобье, стала ее перевязывать, князь сказал мне улыбаясь:

— Чем мне отблагодарить тебя, сестра Седа?

— Благодарить меня, князь, не надо, — сказала я. — Если армянина ранят на поле боя, долг каждой армянки исцелить его раны.

— Нет, сестра Седа, я в долгу перед тобой и буду очень рад, если ты скажешь, чем я могу тебя отблагодарить.

Я улыбнулась.

— Ведь ты мне скажешь, сестра Седа? Не правда ли? — снова спросил князь.

— Я не сделала ничего, заслуживающего благодарности, — ответила я. — Но если ты хочешь оставить меня в долгу перед тобой, то, пожалуй, я скажу, чего мне хочется.

— Говори, умоляю тебя, — сказал князь.

— Открой мне тайну, которая мешает царевичу жениться на дочери князя Севада.

Князь улыбнулся и ничего не ответил.

— Разве это так трудно сделать? — спросила я.

— Очень трудно, сестра Седа. И я вдвойне буду тебе обязан, если ты возьмешь обратно свою просьбу.

— Нет, или это, или ничего!

Князь покачал головой:

— Эту тайну не знает даже моя жена, княгиня Гоар. Прости меня, сестра Седа, ты, конечно, почтенная женщина, но я вообще боюсь доверять тайны женщинам.

— Ах, князь, это старое заблуждение, переходящее от отца к сыну, — сказала я. — На самом деле женщины умеют молчать лучше, чем мужчины.

Князь рассмеялся.

— Ты с этим не согласен?

— Мы с тобой друзья, сестра Седа, и потому

мне нет надобности скрывать от тебя свои взгляды, — сказал князь. — Женщины крепко хранят только свои любовные тайны, а для всего остального уста их раскрыты.

Я засмеялась, потому что в душе была согласна с ним.

— Но я в этом отношении совсем не похожа на других женщин.

— Все женщины говорят о себе то же самое, — заметил, смеясь, князь. — Ни одна из них не хочет походить на другую. Но в жизни я еще не встречал хотя бы двух женщин, не схожих между собой. И как раз лучшая из них оказывалась самой слабой.

— Ты так плохо говоришь о нас, что я могла бы обидеться и взять свою просьбу обратно, — сказала я князю. — Но я не обижаюсь, в твоих словах есть доля правды. Своим примером я хочу доказать, что существуют на свете и такие женщины, которые умеют молчать.

— Я ждал, когда ты это скажешь, сестра Седа. Теперь я могу исполнить твою просьбу, не нарушая своего долга, — серьезно произнес князь. — Я сообщу тебе тайну, которая известна только мне, как другу и соратнику царевича. Надеюсь, что эта тайна умрет в твоем сердце.

— Да, — подтвердила я.

— Царевич не может жениться на дочери князя Севада потому, что он любит другую, которой он предан душой и сердцем, — сказал князь почти шепотом.

— Кого, Седа, кого? Жену Цлик-Амрама, да? Скажи скорей, ее назвал князь? — вскочив с места и почти задыхаясь, воскликнула царица.

— Сейчас, милая, сейчас. Не торопись. Этим ты ничего не изменишь, не мучай же зря себя.

— Ах, Седа, ты испытываешь мое терпение… Что ты медлишь?

— Я вовсе не медлю.

— Значит, жену Цлик-Амрама?

— Нет.

— Но кого же?

— Цлик-Амрам тогда не был женат.

— Кого же он любил?

— Дочь князя Геворга, родоначальника севордцев.

— Князя Геворга, который вместе со своим братом Арвесом был замучен в Пайтакаране начальником евнухов князя Апшина?

— Да, царица.

— Но ведь это она, Аспрам! Дочь князя Геворга была когда-то невестой царевича, а теперь жена Плик — Амрама.

— Да, это так.

— И любовница царя, моего мужа.

— Тише, милая царица! Прислужницы часто подслушивают.

— Ах, Седа, к чему эти предосторожности?.. Мое горе и без того известно всем!

— Нет еще, царица, еще нет…

— Хорошо, рассказывай, что сказал затем князь.

— Он сказал, что царевич любит эту девушку.

— Это я уже слышала. А ты не спросила, как началась эта злосчастная любовь?

— Как же, спросила; и он рассказал мне следующее. Еще до смерти князя Геворга царевич Ашот был заложником у Апшина. Начальник евнухов, убивший родоначальника севордцев, был близким человеком царю Смбату. Царь, узнав о смерти князя Геворга, написал обвинительную грамоту, требуя кары за его убийство. Начальник евнухов, чтобы смягчить сердце царя, тайно от Апшина освободил царевича Ашота вместе с несколькими армянками княжеских фамилий и отправил их к царю. Смбат, конечно, выразил ему свою благодарность, а царевича Ашота отправил в Утик, чтоб утешить вдовую княгиню севордскую. Вот тут-то молодой Ашот и встретил прекрасную севордскую княжну.