Гианэя (изд.1965г.)
Шрифт:
— Напоминает быстроходный катер, — заметил Стоун, — подходящий к причалу на полной скорости и только в последний момент дающий задний ход.
— Точное сравнение!
Чем ближе подходил чужой звездолет, тем быстрее он вырастал в размерах. Очень скоро земляне убедились, что его величина, которую они определили по показаниям локаторов, не соответствует действительности. Он был больше корабля Вересова.
Причина ошибки выяснилась, как только корабль оказался не впереди, а сбоку.
Гийанейцы приближались к земному кораблю, совершая широкий полукруг.
Звездолет был
Десять одинаковых цилиндров с закругленными концами, диаметром около пятнадцати метров каждый, а в длину до двухсот пятидесяти, образовывали нечто вроде горизонтально лежащей пирамиды. К переднему цилиндру, точно от середины, плотно примыкали три, а к ним, в том же порядке, попарно, еще шесть.
Общая длина корабля достигала пятисот метров, то есть была такой же, как и у корабля Вересова, но цилиндры были окружены тридцатью двумя тонкими полосами, похожими на трубы, сходящимися спереди в одну точку, а позади далеко расходящимися в стороны. Уходя за корму собственно корабля более чем на четыреста метров, «трубы» ничем не были связаны между собой.
Вся конструкция выглядела ажурной.
О назначении «труб» никто из землян догадаться не мог.
Непостоянный мерцающий свет исходил от них. Но давать этот свет не могло быть единственной целью их устройства.
— Это было бы довольно бессмысленно, — заметил Стоун.
— Кто знает! — ответил на это командир космолета. — Ясно одно. За время отсутствия Вийайи на Гийанейе появились совсем иные конструкции космических кораблей и, очевидно, совсем иной принцип их полета. Будет интересно познакомиться с ним.
Стоун ответил:
— Времени на это нет. Все наше внимание должно принадлежать кораблю Вересова, ради которого мы и находимся здесь. С новым звездолетом гийанейцев ознакомятся на Земле.
Конусообразный корабль (расположение «труб» создавало это впечатление
— конуса) остановился на расстоянии километра от земного космолета, совершив эту остановку именно так, как и предполагали земляне, — стремительный подлет и резкое торможение. Наличие на нем искусственной гравитации стало несомненным. Без нее весь экипаж должен был неминуемо погибнуть при таком маневре.
Земляне никак не готовились к встрече. Они только позаботились о своих товарищах на двух других космолетах эскадрильи. Для этого в помещении, где должны были появиться гости, установили телевизионную камеру и соединили ее кабелем с радиорубкой.
Все подробности, относящиеся к чужому звездолету, и описание его внешнего вида были уже переданы.
На экранах хорошо было видно, как из задней части одного из средних цилиндров вылетел тоже цилиндрической формы аппарат с тремя длинными «трубами» за кормой и стал быстро приближаться к земному космолету. Стоун приказал осветить прожектором наружную дверь выходной камеры, а когда «десантный» аппарат подойдет вплотную, открыть дверь.
Весь экипаж собрался возле телекамеры, объектив которой был направлен на внутреннюю дверь.
Сколько прибыло гийанейцев, один или несколько?
Только это интересовало
Сюрпризов не ждали.
И все же землян ожидал сюрприз, да еще какой!
Вышли двое.
Один был высокий гийанейец, одетый точно так же, как были одеты Вийайа и его спутники.
А второй… Марина бросилась вперед.
Перед нею и всеми собравшимися у двери стояла… Гианэя!
8
Чем дальше, тем быстрее в сознании людей бежало время. Месяцы мелькали один за другим, как на экране, почти не оставляя следов в памяти.
Они перестали даже замечать монотонность своего существования.
Только Риа и Тома воспринимали время как таковое. Детям оно всегда кажется медленнее, чем взрослым. А эти двое детей вообще не представляли себе, что может существовать иная жизнь.
Заканчивался седьмой год заключения на «космическом острове».
Они еще ждали прибытия спасательной партии год назад. Теперь перестали ждать, уверенные в том, что земной звездолет, пролетевший на планету Мериго, не услышал сигналов и не заметил их неподвижного корабля.
Звездолет не стоял на месте, он двигался со все увеличивающейся скоростью, он падал на Солнце. Но для тех, кто находился на его борту, разницы между этим движением и полной неподвижностью не было никакой.
Они пришли к выводу, что спасение может прийти только через тридцать лет, и никак не раньше. И если бы на корабле не было детей, требующих внимания и заботы, создающих видимость какой-то активной жизни, могло бы появиться чувство равнодушия к жизни вообще и неизбежно сопутствующее такому равнодушию ослабление восприятия, апатия и постепенное отупление.
В какой-то мере равнодушие все же появилось, выражаясь пока только в том, что почти у всех пропало желание продолжать учиться. Занятия еще посещались, но все более и более неохотно.
Только четыре человека оставались прежними. Это были Вересов и Фогель, которых поддерживало сознание лежащей на них ответственности, и две матери, жизнь которых сосредоточилась на их детях.
Более или менее бодро держались Виктор Муратов и Владимир Попов. Все остальные завидовали Мериго и его трем товарищам, спавшим в анабиозных ваннах. Но и зависть постепенно ослабевала.
Все способы как-то оживить сознание людей были испробованы, но не дали заметных результатов.
На корабле не было главного — разнообразия.
Ничто не нарушало монотонного течения жизни ни внутри, ни снаружи. Сутки следовали за сутками, похожие, как капли воды. Снаружи — неизменная из года в год панорама космоса, застывшая в вечном покое.
Система управления экранами наружного обзора давно уже была приведена в порядок, и их приходилось все чаще надолго выключать, так как именно неподвижность (пусть только кажущаяся) Вселенной тяжелее всего действовала на психику людей, вынужденных наблюдать вне корабля всегда одно и то же.