Гианэя (изд.1965г.)
Шрифт:
Он стоял неподвижно, не будучи в состоянии на что-нибудь решиться или что-нибудь сказать, с сильно бьющимся сердцем.
Прошла минута.
Гианэя выпрямилась и сняла руку с его плеча. В лунном свете ее лицо было темно-коричневым, и Виктору показалось, что в узких глазах, устремленных на него, мелькнуло то самое выражение, которое он видел в них на Гермесе, когда в выходной камере звездолета она сняла
В вечер самоубийства он понял значение того взгляда. Но что должен он означать теперь?
Она улыбнулась, и он услышал вздох.
— Я опять забыла, — очень тихо сказала Гианэя.
— Что ты забыла? — так же тихо спросил Виктор.
— Что ты меня не поймешь.
— Так объясни мне.
Ему казалось, что поступить так самое простое и естественное. Должна же она понимать, что он не может знать обычаев и способов выражения чувств ее народа.
Гианэя молча пошла вперед. Он шел рядом, начиная негодовать на нее за это упорное и непонятное нежелание объяснить свои поступки.
— Виктор, — спросила Гианэя, — ты помнишь тот вечер?
— Конечно, — ответил он, понимая, что она говорит о их последнем свидании, два месяца тому назад.
— Ты помнишь все, что я тогда говорила?
— Все!
— Ты спросил меня, любила ли я Рийагейю.
— Да. И я помню твой ответ.
Они были в этот момент в тени дерева, но он ясно увидел, как она вздрогнула.
— А тогда… когда мы встретились в Пол… Пол…
— Полтаве, — подсказал он.
— Да, в Полтаве. Я знала, что ты придешь к нам, и оставила на столе свой альбом с рисунком. Ты его помнишь?
— Хорошо помню.
Она снова вздохнула и произнесла едва слышно:
— И все же…
Было очевидно, что она хотела сказать: «И все же он ничего не понимает».
Виктор действительно не мог понять ничего. Он отчетливо вспомнил тот день, ракетодром в Селене, вопрос Гианэи, был ли он у них, и ее разочарование, когда он просто ответил, что да, был. Она и тогда ждала от него чего-то, о чем он ни тогда, ни теперь не мог догадаться.
Все, что она говорила тогда и сегодня, было как-то связано между собой, но он не видел этой связи.
Знакомое чувство усталости от загадок, мучивших его полтора года, снова проснулось в нем.
— Милая Гианэя! — сказал он. — Пойми же, наконец, что мы, люди Земли, не можем знать того, что кажется тебе совсем простым. Я так хочу понимать тебя до конца, но ты ничем не хочешь помочь мне в этом. Почему? Будь со мной откровенна! Объясни, что означал твой рисунок? Я чувствую, что он был нужен и важен, но никак не могу догадаться…
Она заставила его замолчать отталкивающим жестом.
Опять!..
— Пусть так, — сказала она дрожащим от гнева голосом. — Но и мы не знаем ваших обычаев. Почему же я понимаю тебя? Потому, что мы по-разному относимся друг к другу.
Он был настолько взволнован, что не заметил ясного намека, прозвучавшего в этих словах.
— Не знаю, — ответил он уныло. — Может быть, потому, что ты прочла много наших книг.
— Может
— Хорошо, я забуду, — покорно согласился он, не сомневаясь, что она и на этот раз ничего не объяснит ему. — Уже забыл. Это не трудно.
По выражению ее лица он сразу понял, что снова, в который раз, совершил ошибку; нельзя было так говорить, ведь сама Гианэя, очевидно, придавала этому ответу большое значение.
Как тогда, на Луне, при разговоре о том же Рийагейе, Гианэя несколько секунд смотрела на него в явном смятении. А потом, так же как и тогда, резко повернулась и бегом направилась к дому. Виктор остался один…
Утром, когда он собрался уезжать на ракетодром, Гианэя не вышла проводить его, ссылаясь на нездоровье. Марина была мрачна и простилась сухо.
Когда он уже сидел в вечемобиле, она неожиданно сказала:
— Сегодня ночью Гианэя была у меня. Ты ведешь себя, как мальчишка!
И, ничего больше не прибавив, ушла в дом.
5
Подготовка к отлету шла полным ходом. Было принято решение, что корабль Мериго все же стартует первым. После того как Гианэя решительно отказалась лететь с гийанейцами, они больше не торопились и хотели основательно познакомиться с Землей. И не только с Землей, но и с другими планетами Солнечной системы. На это требовалось много времени.
Вторая, и главная, причина заключалась в самом Мериго и трех его товарищах. Пребывание на Земле с каждым днем становилось для них тягостнее. Полудикие, они никак не могли привыкнуть к окружающей их всюду технике, всего боялись и очень редко отваживались выходить из дома, где их поселили.
В этом доме намеренно была создана самая простая обстановка, лишенная комфорта, в современном понимании этого слова. Даже пища доставлялась им старинным способом, в корзинах, так как сразу же выяснилось, что появление блюд в шкафу, где только что ничего не было, вызывает страх и четверо не только не осмеливаются есть, но боятся даже подойти к этой пище.
Нечего было и думать приучить их к радиофонам, экранам телесвязи и вечемобилям. Но планелетов они не боялись: свет, исходивший неизвестно откуда, также не путал их. К этому они привыкли.
Полная неспособность освоиться с окружающим привела к постоянному страху, который заметно усилился после появления на Земле гийанейцев.
Вийайа лично попытался поговорить с четырьмя, доказать им, что он и его товарищи ничего общего с «ненавистными» не имеют, но потерпел полную неудачу. Один только его внешний вид вызывал в четверых ужас и отвращение. Они не хотели его слушать, ни слова не отвечали, а жались друг к другу, стараясь держаться от гийанейца как можно дальше. Взгляды, устремленные на землян, присутствовавших при беседе, просили и умоляли увести поскорее страшного посетителя.