Гибель 31-го отдела (сборник)
Шрифт:
1
Тревога началась в тринадцать часов ноль две минуты. Начальник полиции лично позвонил в шестнадцатый участок. А спустя одну минуту тридцать секунд в дежурке и других комнатах нижнего этажа раздались звонки
Когда Иенсен — комиссар шестнадцатого участка — вышел из своего кабинета, звонки еще не смолкли. Иенсен был мужчина средних лет, обычного сложения, с лицом плоским и невыразительным. На последней ступеньке винтовой лестницы он задержался и обвел взглядом помещение
В это время дня машины текли сплошным блестящим потоком, а среди потока, будто колонны из бетона и стекла, высились здания. Здесь, в мире резких граней, люди на тротуарах выглядели несчастными и неприкаянными. Одеты они были хорошо, но как-то удивительно походили друг на друга и все до одного спешили. Они шли нестройными вереницами, широко разливались, завидев красный светофор или металлический блеск кафе-автоматов. Они непрестанно озирались по сторонам и теребили портфели и сумочки.
Полицейские машины с включенными сиренами пробивались сквозь эту толчею.
Комиссар Иенсен сидел в первой. Это была обычная полицейская машина, темно-синяя, с полоской. Следом ехал серый автобус с зарешеченными стеклами в задней двери и вращающимся прожектором на крыше.
Начальник полиции вызвал Иенсена по радиотелефону.
— Иенсен!
— Слушаю.
— Где вы находитесь?
— В центре площади Профсоюзов.
— Сирены включены?
— Да.
— Выключите, когда проедете площадь.
— Слишком большое движение.
— Ничего не поделаешь. Вам нельзя привлекать внимания.
— Нас все равно подслушивают репортеры.
— Ну, это не ваша забота. Меня беспокоит население вообще. Люди на улицах.
— Понял.
— Вы в форме?
— Нет.
— Хорошо. Кто участвует в операции?
— Я плюс четверо из патруля. И пикет из девяти полицейских. Эти в форме.
— Стоять перед домом или входить в него разрешается только патрулю. А пикет пусть быстро высадит половину команды за триста метров, проедет мимо и остановится на достаточном расстоянии.
— Будет исполнено.
— Перекройте главную улицу и переулки.
— Будет исполнено.
— На вопросы отвечайте, что этого требуют срочные дорожные работы. Например…
Начальник умолк.
— Лопнула труба теплоцентрали?
— Вот именно.
Потрескивание. Потом:
— Иенсен!
— Слушаю.
— Вы уже в курсе специфики обращения?
— Специфики обращения?
— Я думал, это все знают. Там никого не следует называть директором.
— Будет исполнено.
— Они очень щепетильны на этот счет.
— Понял.
— Я думаю, нет надобности указывать вам на… на деликатный характер задания?
— Нет.
Механические шумы в трубке. Звук, похожий на вздох, глубокий, металлический,
— Где вы сейчас находитесь?
— На
— Выключить сирены.
— Сделано.
— Увеличить дистанцию между автомобилями.
— Сделано.
— Вызываю по радио дополнительный патруль. Они будут вас ждать на стоянке. Используйте их как резерв.
— Понял.
— Где вы находитесь?
— На проезжей части вдоль северной стороны площади. Вижу Дом.
Улица была прямая, широкая, с движением в шесть рядов и узкой резервной зоной посредине. За высокой стальной оградой по левой ее стороне начинался откос, а далеко внизу растянулась гавань для судов дальнего плавания, с товарной пристанью, множеством складов и цепью тележек, белых и красных, вдоль грузовых причалов. Там, внизу, сновали люди — по большей части грузчики и шоферы в белых комбинезонах и красных фуражках.
Дорога шла вверх, огибая холм. С востока к ней подступала каменная стена. Стена была сложена из голубых валунов, скрепленных цементом, по ней отвесно спускались ржавые потеки от арматурного железа. Из-за стены выглядывали редкие верхушки деревьев с голыми ветвями. Снизу, с дороги, не видно было здания, спрятанного за деревьями, но Иенсен знал, что здание там есть, и знал даже, как оно выглядит. Это была психиатрическая лечебница.
Достигнув вершины холма, дорога едва заметно поворачивала направо. Там был расположен Дом. Он и без того принадлежал к числу самых высоких в стране, а благодаря своему положению просматривался из любой части города. Он всегда был перед глазами, и, откуда бы человек ни ехал, Дом виднелся в конце его пути.
Дом имел тридцать этажей и стоял на квадратном фундаменте. На каждой стене было по четыреста пятьдесят окон и белые часы с красными стрелками. На облицовку пошла глазированная плитка, темно-синяя у основания Дома, но чем выше, тем светлей.
При первом взгляде на Дом через ветровое стекло Иенсену показалось, будто он пробивается из земли, как неслыханных размеров колонна, и вонзается в холодное, по-весеннему безоблачное небо.
Иенсен по-прежнему прижимал к уху трубку радиотелефона и слушал. Дом разрастался, заслоняя горизонт.
— Иенсен!
— Слушаю.
— Я полагаюсь на вас. Вам предстоит лично разобраться в обстановке.
Короткая пауза, наполненная треском. Потом начальник неуверенно сказал:
— У меня все.
2
На восемнадцатом этаже полы были устланы голубыми коврами. Иенсен увидел две большие модели кораблей в застекленных витринах и холл с креслами и низким изогнутым столиком. В комнате со стеклянными стенами праздно сидели три молодые женщины. Одна из них бросила на вошедшего беглый взгляд и спросила: