Гибель богов (Хроники Хьерварда, Книга Хагена)
Шрифт:
Однако Гудмунд ничего не знал о Дальних Силах; вскоре он прекратил бесплодные попытки. "Если не убили сразу - значит, зачем-то еще могу понадобиться. Или меня заточили здесь пожизненно?"
Однако не прошло и часа, как там, наверху, поднялся какой-то достаточно звучный переполох - шум пробился даже в Гудмундово узилище. Сперва воин услышал крики, потом - какой-то низкий, басовитый рык; он сменился хохотом, от которого у воина оледенело сердце и едва не остановилось дыхание - в кого-то на поверхности направлено было невероятно мощное заклятье. Однако и после этого шум не утихал; к крикам, вою, визгу прибавилось еще какое-то шипение, а затем Гудмунд увидел, как серый свет, пробивавшийся из узкого оконца его камеры, сменился багряным. Наверху
Половины строений, ограждавших двор, уже не было - на их месте громоздились груды обугленных бревен и стропил. Изглоданные огнем ворота тоже валялись на земле, а подле них лежал на спине, широко раскинув руки и ноги, тот самый юноша, что встретил в лесу Гудмунда. Подле убитого воин увидел все свое оружие - очевидно, тот так и не успел с ним расстаться. Больше во дворе никого и ничего не было, ни живых, ни мертвых, а вот из длинного трехэтажного здания, которое Гудмунд определил для себя как главное в монастыре, доносился тяжкий грохот, дикие крики, время от времени раздавался звон стали, из окон то и дело вырывались языки огня или струи дыма, но загораться это строение решительно не желало.
Очевидно, решил Гудмунд, ведьме удалось каким-то образом сломить сопротивление здесь, во дворе, и теперь бой шел уже внутри; кстати, мертвый юноша тоже не имел ожогов, как и погибший эльф, он казался лишь спящим.
Гудмунд обнажил меч, взял на изготовку в левую руку нож-крюк... но все эти действия так и не подсказали ему, что делать дальше. Осторожность и благоразумие требовали, чтобы он, воспользовавшись столь чудесным спасением, поспешил бы, убраться, восвояси, но, с другой стороны, если у Учителя объявились какие-то новые враги, следовало, во что бы то ни стало разузнать о них как можно больше. Гудмунд поколебался еще несколько мгновений, с сожалением взглянул на окружавших монастырь прекрасных лесных исполинов, вздохнул, поудобнее перехватил меч и решительно зашагал к дверям главного здания.
Он толкнул тяжелые створки, вошел внутрь... увидел на полу еще одно мертвое тело - на почти полностью сгоревшем посохе еще шевелились обугленные отростки - и осторожно двинулся в глубь дома, туда, где слышались рев, ежист и вой.
Вряд ли Гудмунд смог бы многое рассказать об убранстве комнат, которыми он шел, - здесь основательно погулял огонь. Воин видел какие-то изломанные, полусожженные скамьи, шкафы, сундуки; несколько раз ему под ноги попались остатки толстых старых книг.
Он поднялся на второй этаж и увидел там ту же картину. Но вот слева от него открылся широкий проход, ведущий в просторный зал - деревянные стены дома здесь давно смыкались с каменными сводами огромной пещеры, - и, заглянув туда, воин увидел схватку.
Воистину, на это стоило посмотреть! Тонкая фигурка в обгоревшем по краям плаще, с Огненной Чашей в правой руке и черным кривым мечом в левой - против полутора десятков мужчин, одетых в синее, среди которых Гудмунд разглядел давешнего орлиноносого старика. По залу катились незримые валы заклинаний, от мощи которых сотрясались стены и откалывались камни от скальных сводов; посохи старались опутать ведьму своими отростками, но она с непостижимой ловкостью или рубила их
Гудмунд застыл, поглощенный невероятным зрелищем; яснее ясного было, что в стычке с ним ведьма не использовала и сотой части своих сил.
Ночной Всаднице удался ловкий прием - один из мечников неудачно встретил нацеленную в него струю огня, меч с державшей его рукой исчез в рыжих клубах; и пламенная река тут же словно взорвалась изнутри мертвенно-бледными вспышками. Шум боя перекрыл дикий, тонкий визг, разорванное напополам мертвое тело рухнуло на пол, от меча остался только огарок эфеса. Видно, это оружие могло противостоять огню, только если пламя не захватило руку державшего клинок.
Но тут и саму Всадницу настиг крутящийся, упругий вихрь, посланный стариком - про себя Гудмунд считал его настоятелем. Удар швырнул ведьму на камни; издав торжествующий клич, на нее кинулись несколько монастырских бойцов, с посохами и мечами наперевес; настоятель воздел руки, готовя новое заклятье, - но Ночная Всадница, хоть и потрясенная падением, сумела откатиться в сторону и опалила насмерть еще одного врага. Пол, где она только что лежала, взорвался черными брызгами камня, раздробленного заклятьем, - но ведьма уже стояла на ногах.
Гудмунд не мог понять, чего добивается его былая противница. Не похоже было, что она сражалась только за свою жизнь, - путь к отступлению оставался: нет, она настойчиво, шаг за шагом пробивалась куда-то в глубь темной пещеры, куда ее отчаянно пытались не пропустить настоятель со своими молодцами. Гудмунд не понимал ни смысла, ни целей, ни причин этого боя - и колебался, не зная, как поступить.
А тем временем дела Ночной Всадницы стали оборачиваться все хуже и хуже. Скользнувший меч оставил на левом предплечье длинный кровавый рубец за миг до того, как сам нанесший удар превратился в груду пепла; одно из заклинаний настоятеля пустило на ведьму дождь из кипящего масла - она увернулась, но часть капель все же попала на лицо; потом толстяк, преодолев защиту Черного Меча, со страшной силой ударил ведьму в бок торцом своего посоха, и она с тяжелым стоном упала на одно колено. Она сумела зарубить еще одного противника, но Гудмунд видел, что Всадница теряет силы, сдерживая магические атаки, нанося ответные и не переставая при этом поливать огнем все вокруг себя.
Гудмунд ни на миг не терял осторожности, и все же его заметили, когда капли жидкого пламени, упали прямо около того места, где он прятался. Один из бойцов в синем ткнул, указывая на него настоятелю, и, держа посох в
свободной руке, бросился прямо на Гудмунда. Воин встретил цепью от своего крюка-ножа: ее длинный свободный конец, брошенный умелой рукой, обмотался вокруг ног бежавшего, тот упал - однако, тотчас вскочив, вновь ринулся вперед. Убедившись, что драки не избежать, воин Хагена метнул загнутое клювом лезвие. Железо вошло в шею; тело дернулось и замерло.
Так, против собственной воли, Гудмунд оказался, втянут в схватку, да еще на стороне той, вместе с кем он не хотел бы сражаться ни под каким видом, имей он возможность выбирать.
Ночная Всадница оглянулась, и воин Хагена содрогнулся, встретив ее безумный взгляд. Ведьма с удвоенной силой атаковала своих противников; защитники монастыря вынужденно попятились. Мечущиеся пятна света проникли глубже в заповедный подгорный полумрак, и Гудмунд разглядел где-то на самой границе темноты странные зеленоватые сполохи, играющие на сотнях и тысячах тонких граней, - там угадывалась огромная глыба какого-то неведомого кристалла поистине невероятных размеров.