Гибель гигантов
Шрифт:
Мод приснилось, что Ллойд Джордж полез к ней под юбку. Она сказала ему, что замужем за немцем, а он сообщил в полицию, и теперь они пришли ее арестовать и колотили в окно ее спальни.
В смятении она села на постели. В следующую секунду до нее дошло, что как бы ни хотелось полицейским ее арестовать, вряд ли они стали бы стучать в окно ее спальни, находящейся на втором этаже. Она окончательно проснулась, но шум продолжался. Она слышала глубокий низкий рокот, словно где-то далеко шел поезд.
Она зажгла лампу
Раздвинув тяжелые шторы в сине-зеленую полоску, Мод выглянула в окно — на улицу Мэйфэр. Рассветало. Она увидела молодую женщину в красном платье — наверняка идущую домой проститутку, — та сердито ответила что-то молочнику, погонявшему запряженную в тележку лошадь. Больше никого не было. Оконное стекло Мод продолжало подрагивать без видимой причины.
Она накинула поверх ночной рубашки халатик из муарового шелка и взглянула на себя в зеркало. Волосы растрепались, но в целом вполне приличный вид. Она вышла в коридор.
Там уже была тетя Гермия в ночном чепце, а рядом Сандерсон, горничная Мод, с белым от страха лицом. Потом на лестнице появился Граут.
— Доброе утро, леди Мод; доброе утро, леди Гермия, — с неизменной учтивостью обратился он к ним. — Волноваться не о чем. Это пушки.
— Какие пушки?! — воскликнула Мод.
— Во Франции, — пояснил дворецкий.
Английская артиллерия вела обстрел неделю.
Сначала предполагалось, что бомбардировка будет продолжаться пять дней, но, к ужасу Фица, хорошая погода была только в первый день. Несмотря на то что стояло лето, низкие облака сеяли дождь, и целиться было трудно. Это также означало, что самолеты-разведчики не могли видеть результат стрельбы и корректировать огонь. Особенно трудно пришлось тем, у кого стояла задача уничтожить вражескую артиллерию, так как немцы благоразумно перемещали орудия, и английские снаряды безрезультатно падали на опустевшее место.
Фиц сидел в сыром блиндаже, где располагался штаб батальона, курил сигары и пытался не слушать непрекращающийся гул. В отсутствие фотосъемки с воздуха он и другие командиры рот предпринимали вылазки во вражеские траншеи. Это хотя бы давало возможность воочию увидеть противника. Однако это было рискованно, и те, кто задерживался, не возвращались. Так что приходилось поспешно осматривать небольшой участок и со всех ног нестись назад.
К большой досаде Фица, сообщения разведчиков противоречили друг другу. Одни немецкие окопы были разрушены, другие остались неповрежденными. Заграждения из колючей проволоки местами были сметены — но далеко не везде. Больше всего беспокоило то, что иногда разведчиков загонял назад огонь противника. Если немцы еще могли стрелять, было понятно, что артиллерия не выполнила своей задачи — стереть позиции противника с лица земли.
Фицу было точно известно, что за время бомбардировки Четвертая
У англичан и без того не было уверенности в эффективности бомбардировки, так что Хэйг отложил наступление, назначенное на двадцать девятое июня. Но погода все не улучшалась.
— Наступление придется отменить, — сказал за завтраком капитан Эванс утром 30 июня.
— Сомневаюсь, — ответил Фиц.
— Мы не пойдем в наступление, не получив подтверждение, что оборона врага уничтожена. Это аксиома позиционной войны.
Фицу было известно, что вначале командование планировало следовать этому принципу, но потом от него отказалось.
— Смотрите на вещи реально, — сказал он Эвансу. — Мы готовились к этому наступлению шесть месяцев. Это главное событие 1916 года. На это направлены все наши усилия. Как можно его отменять? Хэйгу пришлось бы уйти в отставку — а может, и всему правительству Асквита.
Этот довод здорово разозлил Эванса. Его щеки вспыхнули.
— Да пусть лучше правительство уйдет в отставку, чем мы пошлем своих солдат под огонь пулеметов! — вскричал он срывающимся голосом.
Фиц покачал головой.
— Ну подумайте: мы переправили сюда миллионы тонн снарядов, построили шоссе и железные дороги, чтобы их доставить. А сотни тысяч солдат, которых мы обучили, вооружили и привезли сюда со всех концов Великобритании, — что нам с ними делать? Домой отправить?
Эванс долго молчал, потом наконец сказал:
— Вы, конечно, правы, майор… — Слова выражали согласие, но по голосу было слышно, что он еле сдерживает ярость. — Домой мы их не пошлем, — сказал он сквозь зубы. — Здесь похороним.
В полдень дождь прекратился, и вышло солнце. Вскоре из штаба было получено подтверждение: завтра наступаем.
Глава семнадцатая
1 июля 1916 года
Вальтер фон Ульрих был в аду.
Англичане продолжали бомбардировку семь дней и ночей. Все, кто пережил эту неделю в немецких окопах, постарели на десять лет. Они ютились в укрытиях — рукотворных пещерах глубоко под землей, вырытых за окопами, но шум все равно стоял оглушительный, а земля у них под ногами все время дрожала. И что хуже всего — они знали, что прямое попадание из главного калибра может разрушить самое надежное убежище.
Когда огонь прекращался, они выбирались в окопы, готовясь отражать то самое наступление, которого давно ждали. Убедившись, что англичане еще не наступают, осматривали повреждения. Разрушенные окопы, заваленные землей входы в блиндажи. В один далеко не прекрасный день снаряд угодил в кухню, оставив от нее одни черепки и лужи джема и жидкого мыла. Они уныло выгребли землю, залатали стены и заказали еще продовольствия.