Гибель гигантов
Шрифт:
Они родились в 1898 году, в один день, через полгода им должно было исполниться шестнадцать. Разница в физическом развитии, доставлявшая Билли столько огорчений, исчезла. Теперь это были молодые парни, широкоплечие и мускулистые, и они уже брились раз в неделю, хотя особой нужды в том не было. Из одежды на них были только короткие подштанники и башмаки. Их тела были черными от угольной пыли, смешанной с потом, и поблескивали в тусклом свете ламп, как вырезанные из черного дерева статуи языческих богов. Правда, впечатление портили шапки.
Работа была тяжелая, но они
Билли не забыл своего посвящения в шахтеры три года назад — его и теперь охватывало негодование, стоило об этом вспомнить. Тогда он поклялся, что никогда не будет издеваться над новичками. А сегодня предупредил маленького Берта Моргана: «Не удивляйся, если над тобой решат подшутить. Тебя могут оставить на час в темноте или придумать еще чего-нибудь. У дураков и шутки дурацкие». Ехавшие в клети «старики» воззрились на него, но их взгляды были ему нипочем: он знал, что прав, и они тоже это знали.
Мама разозлилась тогда даже больше, чем Билли.
— Ну скажи ты мне, — воззвала она к отцу, стоя посреди комнаты и уперев руки в боки, с праведным гневом в темных глазах. — В чем тут промысел Божий, для чего понадобилось мучить маленьких мальчиков?
— Ты женщина, тебе не понять, — ответил отец (никогда еще он не ограничивался таким неудовлетворительным ответом).
Билли верил, что и мир в целом, и шахта Эйбрауэн в частности стали бы намного лучше, если бы все люди жили праведной, богобоязненной жизнью. А Томми, сын атеиста и последователя Карла Маркса, верил, что капиталистическая система вскоре сама себя уничтожит — при некоторой помощи революционно настроенного рабочего класса. Мальчишки яростно спорили, но оставались лучшими друзьями.
— Как-то не похоже на тебя — работать по воскресеньям, — сказал Томми.
Он был прав. Начальство шахты ввело дополнительные смены, чтобы выполнить заказ, но из уважения к чувствам верующих «Кельтские минералы» сделали воскресную смену добровольной. Однако Билли тоже работал, как и большинство.
— Я думаю, Господу угодно, чтобы у меня был велосипед, — сказал он.
Томми засмеялся, но Билли не шутил. Церковь «Вифезда» открыла в деревушке, в десяти милях от Эйбрауэна дочернюю церковь, и Билли с другими прихожанами каждое второе воскресенье ходил туда помогать. Будь у него велосипед, он бывал бы там и по будням, на занятиях по изучению Библии и молитвенных собраниях. Он поделился своими мыслями со старшими, и все согласились, что Господь не стал бы гневаться на Билли, если бы тот несколько раз поработал в воскресенье.
Билли собирался объяснить это другу, но земля под ним вдруг задрожала, и раздался такой грохот, будто настал Судный день, а страшный порыв ветра выбил у него из руки флягу с чаем.
У него словно перестало биться сердце. Он вспомнил, что находится под землей, а над головой — миллионы тонн земли и камня, и их удерживают лишь несколько деревянных подпорок.
—
Билли вскочил, дрожа от страха. Он поднял лампу и посмотрел вдоль тоннеля в одну и другую сторону. Не было видно ни языков пламени, ни падающих камней, да и угольной крошки было не больше обычного. А когда смолк грохот, шума больше не доносилось.
— Взрыв, — сказал он севшим голосом. То самое, чего каждый день страшится каждый шахтер. Внезапный выброс гремучего газа может произойти, если упадет камень или просто шахтер дойдет до опасного участка. А если никто не заметит признаков опасности или концентрация увеличится слишком быстро — гремучий газ может взорваться от искры, выбитой копытом пони, или от электрического звонка клети, или если какой-то недоумок вопреки всем правилам вздумает закурит.
— Но где? — спросил Томми.
— Должно быть, внизу, на основном горизонте. Поэтому нас не задело.
— Господи, помоги!
— Поможет, — сказал Билли, и ужас начал отступать. — Особенно если мы и сами себе поможем.
Шахтеров, что работали с ребятами, видно не было — они ушли на перерыв на участок «Гудвуд». Придется Билли и Томми самим решать, как быть.
Надо идти к стволу.
Ребята натянули одежду, повесили на пояс лампы и побежали в сторону ствола «Пирама». Стволовым, отвечающим за посадку, оказался Дэй-Окорочок.
— Подъемник не работает! — воскликнул он. — Я звоню-звоню…
Его страх был заразителен, и Билли пришлось сделать усилие, чтобы справиться с охватившим его смятением. Подумав секунду, он спросил:
— А телефон?
Стволовые передавали на поверхность сигналы электрическим звонком, но недавно на обоих горизонтах установили телефоны, соединенные с кабинетом начальника шахты Малдвина Моргана.
— Не отвечает, — сказал Дэй-Окорочок.
— Дай-ка я попробую! — сказал Билли. Телефон висел на стене у посадочной площадки. Билли снял трубку и повернул ручку. — Ну давай, давай же!
— Слушаю! — ответил дрожащий голос. Это был Артур Левеллин, секретарь начальника шахты.
— Клякса, это Билли Уильямс! — закричал в трубку Билли. — Где мистер Морган?
— Его нету. А что это был за шум?
— В шахте взрыв, дубина! Где начальник?
— В Мертире, — жалобно сказал Клякса.
— В каком… Ладно, не важно. Сделай вот что… Клякса, ты меня слышишь?
— Да! — голос, казалось, стал громче.
— Во-первых, пошли кого-нибудь в церковь методистов, пусть Дэй-Плакса собирает бригаду спасателей.
— Ладно.
— Потом звони в госпиталь, пусть пришлют ко входу в шахту машину.
— Есть раненые?
— Наверняка, после такого взрыва! В-третьих, соберите там все пожарные шланги!
— У вас пожар?
— Угольная пыль наверняка загорелась. В-четвертых, позвони в полицию и скажи Геранту, что у нас взрыв. Он позвонит в Кардифф… — Больше ничего Билли в голову не приходило. — Ладно?
— Ладно, Билли.
Билли повесил трубку. Он не знал, насколько действенными окажутся эти меры, но разговор с Кляксой помог ему сосредоточиться.