Гибель Гражданина
Шрифт:
– Эрик, только потому, что привлекательная женщина делает знак пятнадцатилетней давности и рассказывает правдоподобную историю... Тина ушла от нас через три недели после тебя! Ее уволили в Париже. С тех пор никаких связей между нами не существовало. Зато имеются убедительные данные, что у нее возникли другие связи... Если тебя снова попробуют вовлечь в преступные действия от моего имени, хотя бы спроси меня самого!
– Разумеется, - сухо ответил я.
– Только дайте визитную карточку с адресом и номером телефона. Он вздохнул:
– Совершенно
– Ты мне веришь?
– Да. Верю. Кажется.
Я устал и старался больше не размышлять. Сегодня о Тине уже не хотелось думать. Хватит времени и завтра.
Глава 23
Утром я проснулся в пустой комнате. Солнце било прямо в окно. Все прибрали, номер выглядел чистеньким и невинным, словно здесь никогда ничего не приключалось. А что, собственно, приключилось? Маленькая потасовка, вот и все. Напряжение, изумление, обман, разочарование сами по себе не оставляют на мебели царапин.
Вторая половина кровати опустела и была аккуратно застелена. Я смутно вспоминал, как ее постояльца выкатили вон - в больницу, чистить голосовые связки и трахею. Следовало почувствовать чудовищные угрызения совести: из-за меня умницу и патриота пользуют в неотложной хирургии. Однако я уже говорил: esprit de corps у нас и в мыслях не было. Лоботрясу полагалось держать глотку подальше от чужих рук, либо, если его хоть чему-то учили, сорвать удушающий захват - восходящим ударом собственных сомкнутых рук или просто палец за пальцем. Разве я виноват, если в панике он позабыл азбучные истины?
Минувшие события казались отменно дурацким спектаклем, и моя роль выглядела не менее, выражаясь мягко, дурацкой, чем все прочие. Непрерывно блистать, разумеется, нельзя; но приходилось признать: интеллектуальный коэффициент вашего покорного слуги опустился ниже нормы.
Постучали. Мак вошел, не дождавшись ответа, в сопровождении другого человека, закрывшего и замкнувшего за собою дверь. Человек явно провел жизнь, тщательно закрывая двери перед обсуждением весьма важных дел. Поскольку Мак рассказал о микрофоне в комнате - а вряд ли его потрудились убрать, - возня с дверью и замком не произвела на меня особого впечатления.
Незнакомцу на вид было лет пятьдесят; он хорошо сохранился - могучее сложение, наверняка пинал мяча в колледже. С годами прибавил немного веса - и еще прибавил бы, если бы не гребной станок и занятия гандболом. Лицо было угловатым, как у Линкольна, и он сознавал это. Больше никаких углов не замечалось, личность предстала во всех отношениях очень обтекаемая.
Я не без интереса подметил, что в руках он держал тщательно свернутую пелеринку Тины. Держал осторожно и с намеком на смущение - некоторые мужчины именно так обращаются с принадлежностями дамского туалета, дабы вы. Боже упаси, не заподозрили, что они любят поглаживать женские одежды фетишизма ради. Перед Рождеством эта публика покупает кружевное подарочное белье, стоя перед прилавком
Он положил пелеринку в изножье кровати. Несомненная задача, однако разгадывать ее ни к чему. Пелеринку могли снять - с живой или мертвой, Тина могла бросить ее, удирая. Но зачем норку принесли сюда и демонстративно водрузили на мое одеяло? Со временем это выяснится. Незачем расточать мозговые силы, не узнав побольше.
Я посмотрел на Мака.
– Сколько ключей подходит к этой двери? Все равно что лежать в общественной уборной.
– Это мистер Денисон, - ответил Мак.
– Предъявите удостоверение, Денисон, как полагается.
Переиздание президента Линкольна вынуло впечатляющую карточку. На карточке стояли внушительные слова. Очень похожие купончики вкладывают в коробки с печеньем.
Я сказал:
– Прекрасно. Действующие лица представлены. Что дальше?
– Он хочет задать несколько вопросов, - продолжил Мак.
– Отвечайте как можно подробнее, Эрик. Между организацией мистера Денисона и нашей - полное доверие и сотрудничество.
Слово "нашей" прозвучало приятно. Это означало, что я, хотя и временно, принят назад.
– Полное?
– Полное.
– О'кей, - сказал я, - что вы хотите выяснить, мистер Денисон?
Как и следовало ожидать, он хотел выяснить все - и в подробностях. Я рассказал все. Он не поверил ни единому слову. Нет, он не думал, будто я лгу, но и не считал, что говорю правду. Вообще ничего не думал - ни того, ни другого. Просто собирал слова, произнесенные неким М. Хелмом, подобно тому, как врач брал бы мою кровь или мочу.
– Угу, похоже, почти все выяснили, - сказал он наконец.
– Выходит...
– Он справился в своих записях: - Выходит, эта женщина показывала вам удостоверение, выданное некой подрывной организацией?
– Да, сказала, что нашла его среди вещей убитой девушки.
– Возможно, извлекла свое собственное. Номер не припоминаете?
– Нет. Кодовое имя значилось Долорес.
– Если бы вы с достаточным вниманием прочли приметы предъявителя, мистер Хелм, то обнаружили бы весьма слабое соответствие мисс Эррере.
– Вероятно, - ответил я.
– Правда, обе темноволосые и примерно одного роста. Глаза, конечно, различались.
– Я поймал себя на непроизвольной, неуместной мысли: какими же словами неведомый твердокаменный член партии описывал Тинины глаза?
– Тело, говорите, спрятано в заброшенной шахте Сантандер?
– Верно. Справьтесь у Карлоса Хуана в Серрильос, он расскажет, как добраться туда. Ехать легче всего на вездеходном пикапе или джипе.
– Мне кажется...
– Денисон заколебался.
– Да?
– Мне кажется, вы слишком легкомысленно позволили втянуть себя в эту историю. Просто диву даюсь, как почтенного гражданина, женатого отца троих детей, сумели убедить...
Вмешался Мак.
– Теперь моя очередь, Денисон. Огромное спасибо, что пришли.