Гибель Лодэтского Дьявола. Третий том

Рина Оре

– Отпусти меня, – еле слышно выговорила Маргарита. – Я хочу к нему… Отвези меня назад…

– Да, кажись, ты и не понимашь вовсе, чего я тебе молвлю, – снова поцеловал ее дядя Жоль в лоб. – Не пришлась еще в себя, дочка. Ничего, – погладил он ее щеку. – Многого говорить всё равно нету времяней: после наговоримся. Ты всё ж таки поспи еще.

Он усадил Маргариту, как в кресло, на тюфяк и набросил на нее бежевый дорожный плащ Ортлиба Совиннака. Голова несчастной, освобожденной пленницы сама повернулась в сторону, и сперва ей показалось,

что она увидела божество, созданное из снега, солнечных лучей и сияния звезд: на красивейшем белом коне с золотистой гривой (этому сказочному коню не хватало лишь крыльев) сидел рыцарь в блестящих доспехах и нарамнике лилейного цвета, на каком четыре золотых льва с копьями в лапах ограждали синий меридианский крест. И сбрую коня, и облачение воителя усыпали сапфиры, хризолиты и топазы; парчовая нить искусной вышивки текла меж ними извитой золотой рекой, а светлые доспехи то переливались перистыми разводами, то мерцали позолотой, то темнели чеканными узорами. Несколько всадников в белых одеяниях с синими меридианскими звездами на плечах окружали знатного рыцаря – это были воины-монахи Святой Земли Меридиан, воины веры, давшие обет безбрачия, и увидеть их тоже было большой редкостью, но Маргарита продолжала рассматривать «божество». Из-за обветренной и загорелой как у землероба кожи мужчина выглядел старше своих тридцати семи лет, в остальном он имел исключительно благородные черты лица: тонкий, удлиненный нос с легкой горбинкой, узкий и твердый подбородок, изгиб губ в форме лука Амура и выразительные черные глаза, оттененные естественной краской; в его густых, вьющихся мелкими волнами, черных волосах блестели серебристо-седые змейки. Он носил шпоры с колесиком в виде меридианской звезды, – и это означало, что его имя внесли в «Книгу Гордости», а сам он является героем Меридеи.

«Неужели принц Баро? – догадалась Маргарита. – Баройский Лев? Венценосный правитель княжества, что вокруг Святой Земли Меридиан? Один из самых богатых людей Меридеи и один самых лучших рыцарей, уже четыре раза побывавший в Сольтеле…»

Этот статный, овеянный самой светлой славой воин приблизился к повозке, где полулежала закутанная в плащ девушка, и галантно поклонился ей с прижатой к сердцу рукой, что гласило о его готовности быть ее защитником. Имей Маргарита силы, чтобы протянуть руку для поцелуя, то она стала бы прекрасной дамой самого принца и героя.

– Адальберти Баро, – представился рыцарь на меридианском. – Я даю вам слово, госпожа Совиннак, что за вашу честь лично поквитаюсь с Лодэтским Дьяволом. А сейчас имею удовольствие сопроводить вас в безопасное место, где вы будете под защитой княжества Баро.

Маргарита в отчаянии закрыла глаза. Она слышала, как принц Баро дает какие-то распоряжения, но не слушала его. Ее разум отказывался верить в случившееся – она твердила себе, что это всё просто ужасный сон, а вскоре девушка и впрямь вновь уснула. Принц Адальберти порой поглядывал на красавицу и на ее умиротворенное

лицо. Он слегка улыбался при виде ее сладкого, детского сна и тут же сжимал губы от злости, думая о сотворенном над ней насилии в более чем в двадцатидневном плену. Высоконравственный рыцарь не собирался спускать с рук это преступление герцогу Рагнеру Раннору.

________________

В третий раз Маргарита проснулась сама и увидела большие, яркие звезды на ночном небе. Дядя Жоль нес ее на руках к незнакомому дому, на порог которого выходили Синоли, Беати и Филипп. Еще появились Марлена и дед Гибих. Все они обступили Жоля Ботно и ослабевшую, несчастную девушку на его руках. Они гладили Маргариту, радовались ее возвращению, смеялись и что-то ей говорили. В доме замелькала вереница других лиц: что-то тараторившая Ульви с двумя хныкавшими младенцами на руках, безмолвный Нинно с пронзительным взглядом, тетка Клементина и Оливи с одинаковыми торжествующими улыбками на одинаковых ртах, без слов говорившими ей, что она дуреха. Были там и Залия со своим малышом, и Деора Себесро. Четыре борзые собаки крутились здесь же. В углу, закинув нога на ногу, сидел с прямой спиной манерный Огю Шотно. И все что-то говорили и трогали Маргариту, а она хотела им всем кричать, чтобы они оставили ее в покое и в ее одиноком горе от этого несвоевременного спасения.

– Я спать хочу, – выдавила из себя Маргарита – и дядя наконец понес ее наверх. Марлена пошла следом.

Вскоре Маргарита оказалась в небольшой спальне, обставленной весьма скромно: ближе к стене развалилась грубо сбитая, широкая кровать без полога, у ее изножья выгибал крышку дорожный ларь, подле оконных ставен встал трехногий стул. На подоконнике, рядом с глиняным кувшином, виднелись умывальные принадлежности, полотенца, гребень и выпуклое круглое зеркальце. Таз и ночной вазон прятались под кроватью. Когда дядя Жоль удалился, Марлена помогла Маргарите переодеться в ночную сорочку, лечь в постель, а потом заботливо укрыла ее покрывалом.

– Хочешь, я побуду с тобой, пока ты не уснешь? – спросила Марлена, расправляя золотистые волосы Маргариты.

А Маргарита, теперь страдавшая от свободы, свернулась в комок под покрывалом и роняла слезы.

– Нет, – ответила она. – Я хочу побыть одна.

– Милая, – гладила ее по голове Марлена. – Нельзя таить в себе такое. Давай поговорим – и ты увидишь, что тебе станет легче.

Маргарита с болью взглянула на нее.

– Спаси меня, – прошептала она. – Мне нужно назад: в Элладанн. Спаси до того, как Ортлиб будет здесь.

– Он ничего тебе не сделает, дорогая, – улыбнулась Марлена и, как дядюшка Жоль, поцеловала ее в лоб. – Твой супруг тебя так любит. Твой дядя говорил, что господин Совиннак даже рыдал, словно дитя, когда узнал, что с тобой случилось. И потом он был сам не свой. Он будет рад, что ты воссоединилась с ним, – и всё. Всё будет хорошо, если и ты позабудешь…

Конец ознакомительного фрагмента.