Гибель Марса
Шрифт:
– - Насколько я понимаю, -- сказал Федор Березин, всей душой находясь в центре битвы, -- здесь недалеко Пушное, где выращивают розовых шитиков?
Испуганно оглядываясь на марево, которое отбрасывало наши тени, мы спустились с сопки и вышли на разбитую дорогу. Здесь было уже совсем темно, и только она одна белела, как кости, среди мрачных сосен. Правда, иногда в стратосфере вспыхивало и затухало огромными снопами искр, но это только еще явственней делало темноту. Фонарик, который нашелся у Лехи в его необъятных карманах, давал ровно столько света, чтобы сносно ориентироваться в старом
Катажина примолкла, глядя на чащобу, и, прижавшись, висела на моей руке. Ее туфли приспособленные для чего угодно (в том числе и для сведения личных счетов), но не для подобного путешествия, затрудняли каждый шаг, и мы, проваливаясь по щиколотку, лезли по бурелому, который веками гнил в колее дороги и гнил бы еще столько же, но прошла колонна военной техники и превратила его в толстый слой трухи.
Росс размялся и теперь трусил рядом, порой тыкаясь мне под колено холодным носом.
Нас атаковали последние вялые комары. Они волнами налетали из чащи, разбуженные и недовольные, словно охраняли окрестные леса от пришельцев и чужаков.
Вначале дорога бежала вдоль озера. Потом привела в лощину, которая неожиданно раскрылась, и мы с Катажиной уткнулись в спину Федора Березина.
– - В чем дело?
– спросили мы с Катажиной дружно.
Росс тихо заворчал. Я держал его за ошейник. Шерсть на загривке у него стала дыбом, а в горле булькала злость.
– - Тихо...
– - как-то неопределенно произнес Федор и почему-то выключил фонарик.
– - Поселок...
Тогда мы увидели серые коробки домов, темные пятна зелени между ними и дорогу, устремленную в горы. Самое жуткое заключалось в том, что поселок казался мертвым, потому что ни единого огонька не горело в его окнах, даже собаки не лаяли.
– - Темень, что в твоих штанах, -- проворчал Леха.
– - Я боюсь...
– - сказала Катажина и, кутаясь в шаль и прижимаясь ко мне еще сильнее.
Леха по другую от нее сторону давно прикладывал воистину титанические усилия, чтобы она обратила на него внимание. Но похоже, после обжорства в аэромобиле, он окончательно пал в ее глазах, что меня вполне устраивало. К тому же ему мешала моя огромная сумка, которую он стоически волочил по земле.
– - И обойти нельзя, -- вздохнув, посетовал Федор Березин.
– Что будем делать?
Действительно, лощина была зажата между сопками и путь был одни - черед поселок, за которым лежала равнина предгорья.
– - Я могу разведать, -- предложил как и положено полицейскому юмону Сорок пятый.
– - Пойдут двое, -- сказал Федор Березин.
– Ты и ты, -- он почему-то показал на меня.
– - Хорошо, -- согласился я к неудовольствию Катажины Фигуры и к вещей радости Лехи Круглова.
Он сразу губу и раскатал и даже с готовностью нашел в своих бездонных карманах еще один фонарик.
– - По дороге не идите, -- посоветовал Федор.
– Заметят.
– - Росса придержи, -- предупредил я Катажину, глядя на ее мокрые глаза и мстительно припоминая, что совсем недавно она была готова убить меня из-за какого-то пустяка, а теперь
Не успели мы с юмоном сделать два шага, как они словно растворились в темноте. Федор Березин предусмотрительно увел всех под деревья.
Я знал, почему он выбрал меня. Во-первых, из-за чоппера и альдабе, а во-вторых, он мне доверял. Из оружия, кроме моего пистолета, у нас был штурмовой автомат, который довольно уверенно держал в руках юмон.
Два первых дома выходили прямо на дорогу. За ними между соснами угадывались еще дома и длинные строения - фермы. А надо всем этим возвышались три или четыре рукотворные башни або с черными конусами крыш, чудом сохранившиеся до наших времен, построенные неизвестно когда и неизвестно кем - скорее всего, древними марсианами. Все было темным, мрачным, непонятным и безжизненным. Комары назойливо гудели на все лады, бестолково тыкаясь в лицо. В опавших листьях шуршали шитики, выискивая насекомых. Да и неведомые животные, похожие на летучих мышей, бесшумно перепархивали с дерева на дерево.
Мы запутались в придорожных кустах и пока продирались, мне казалось, что нас слышно на другом краю поселка. Трава была сухой, и ее стебли громко щелкали по джинсам. К тому же мы подняли столько пыли, что мне до смерти захотелось чихнуть. И я бы чихнул, но в этот момент Сорок пятый, который шел впереди, предостерегающе поднял руку. Я тут же забыл о чихе и замер, как аист на одной ноге, не обращая внимание на комаров, которые облепили меня с головы до ног, а потом услышал тонкий скулящий звук гесиона. Звук то пропадал, то снова возникал в темноте, и казалось, что его источник где-то далеко-далеко - там в темноте, куда убегала светлая дорога. Голодный, скулящий зов гесиона. Некоторые принимали его на веру за плачь женщины или ребенка, и шли, и пропадали, и их никогда не находили.
– - Слышал?
– тихо спросил я.
– - Что слышал?
– повернулся Сорок пятый.
– - Даже не знаю, -- ответил я после паузы.
Небо было чистым, и слабый свет звезд, падая на Марс, помогал сносно ориентироваться. Мы постояли, прислушиваясь к тишине, а потом двинулись вперед очень осторожно - ощупывая руками пространство перед собой.
Это нас и спасло. В какой-то момент юмон исчез, и я понял, что он присел. Я очень осторожно приблизился и спросил:
– - Что случилось?
Он взял мою руку, потянул куда-то вниз, и я ощутил узкий длинный цилиндр, торчащий из земли.
– - Сигналка, -- прошептал он.
– И там тоже, -- он показал по обе стороны от себя.
– Не слышал, чтобы камены такие сигналки ставили. Самое интересное, что они почти все сработали.
Действительно, попахивало порохом. В одном месте в центре выжженной трава была воронка, словно сюда попала граната. Только тогда я догадался. что юмон видит в темноте как кошка. Еще бы - юмон не был бы юмоном, если бы не видел в темноте. Как я забыл о его свойствах. Я сразу почувствовал себе уверенней, и коробки домов уже не казались угрожающими. Да и скулеж гесиона не был таким зловещим. Прочем, мне показалось, что гесион удаляется в горы.