Гибель солнца
Шрифт:
Дэниел вызвал учебную программу по архитектуре систем обработки данных, и попытался подтянуть свои безнадёжно устаревшие знания, даже для начального курса к уровню 2090 года. Главной проблемой оказалось вовсе не то, что технология настолько усложнилась по сравнению с той, что он знал. Напротив, она была проще и элегантнее, но ее простота и элегантность включала в себя научные достижения восьми десятилетий, так что даже простейшие примеры основывались на теориях, которые казались Дэниелу просто невероятными.
После часа напряженной работы Дэниел отключил учебную программу и поставил запись
Он некоторое время, не шевелясь, смотрел на экран, потом поднялся и прошел в глубокий, заваленный всяким барахлом чулан, разворошил старую одежду, добрался до дальней стены чулана и нашел большую деревянную коробку, которая когда-то служила ему шкафчиком для обуви в летнем лагере в Йосемите, а позже стала чем-то вроде сундука с приданым или хранилища личных сокровищ.
Он зажмурил глаза, сосредоточившись на включении инфракрасного зрения, затем открыл коробку и взглянул на ее содержимое. Мячик был в превосходном состоянии. На одном его боку сохранилась отметина от биты Монго Муракамы, а на другой слабая волнистая линия, где Муракама подписал свои инициалы, когда Дэниел после часового ожидания у ворот стадиона получил его автограф.
Он взял мяч, вернулся в комнату и сел. Дэниел сильно сжал в руке мяч, чуть было не вдавив его все еще белую оболочку в сухую сердцевину из пробки, и не отрывал взгляда от экрана. Он видел самого себя со взволнованным лицом, в старых мятых перчатках, которые он всегда надевал на бейсбол, видел белое пятно мяча в метре от своей протянутой руки. Он прокручивал пленку кадр за кадром, наблюдая, как мяч пролетает мимо лиц зрителей, падает, а затем попадает ему в ладонь, а звук и толчок от удара он, казалось, ощущал и сейчас.
Дэн посмотрел на свою руку и увидел, что на ней нет перчатки, но рука все еще держала мяч, упущенный Муракамой.
Дэниел спрятал мяч в коробку для обуви, завалил ее какой-то старой одеждой и закрыл за собой дверь чулана. Он вернулся к экрану и принялся разглядывать лицо Мари-Элейн, которая вскочила со своего места. В одной руке она держала булочку с сосиской, а в другой — бумажный стаканчик с пивом.
Он просматривал этот короткий эпизод еще и еще раз, разглядывая игру мускулов на лице Мари-Элейн, блеск в ее глазах. 2006 год. Октябрь 2006. Тогда она была беременна. В момент съемок она уже знала об этом, но еще не призналась Дэниелу. Тогда все его внимание было приковано к летящему в его протянутые руки белому пятнышку мяча, а теперь он видел, как Мари-Элейн наклонилась вперед и обхватила живот руками, защищая зародившуюся в ней новую жизнь, о которой знала только она сама.
Он протянул руку и коснулся пальцем экрана. Он коснулся изображения ее живота и провел кончиком пальца по ее скрещенным рукам, а затем вверх вдоль тела, вспоминая, какая одежда была на ней в тот октябрьский день. Сейчас он ощущал прохладную поверхность экрана, а не грубую шерсть пальто и не нежную плоть под ним, где росли и развивались два новых существа. Он отнял от экрана руку и попытался вспомнить
Запах пива, острый вкус горчицы.
У него нет обоняния и вкуса, Дэниел закрыл глаза и сосредоточился. Черт побери, он ощущал запах пива и вкус горчицы даже спустя десятилетия! Это означало, что уцелевшая часть мозга либо соответствующие отделы искусственного интеллекта, взявшие на себя эти функции, могут дать ему эти ощущения. У него отсутствовали органы чувств и каналы передачи сигналов к мозгу. Но сам он мог испытывать эти чувства. Нужны только соответствующие датчики и каналы передачи информации.
Он открыл глаза, выключил стоп-кадр и досмотрел игру до конца, наполовину наблюдая за происходящим на экране, а наполовину погрузившись в мечты и воспоминания.
Вдруг он почувствовал чью-то руку на своем плече. Дэниел обернулся и увидел стоящую позади него Лидию Хаддад.
— Уже поздно, — сказала она.
Дэниел улыбнулся.
— Знаю. Я думал, что вы с Товак давно в постели.
Она кивнула. Он всмотрелся в ее лицо. Речь девушки немного замедлилась, что было связано с таблетками, которые она иногда принимала. Все верно — глаза ее были чуть-чуть расширены.
— Мы подумали… Товак и я подумали, что ты тоже захочешь лечь, Дэн.
— Ну… — он немного помолчал. — То есть… мне не нужно столько спать, сколько большинству людей. И я могу это делать где угодно. Устроюсь на диване или на полу, или в другой спальне. В конце концов, я могу минут сорок подремать прямо здесь, сидя.
Она села на ковер, скрестив ноги, протянула руки и нежно взяла его ладони в свои. На ней была одна из пижам, которые Дэниел обнаружил в копии своей квартиры, когда впервые вошел сюда.
— Дэн, Товак очень расстроилась. Она наговорила много такого… я не утверждаю, что она не хотела это говорить. Она честный человек, иногда слишком честный, что доставляет ей много неприятностей. Но я знаю, что она не хотела оскорбить вас. Вы мне верите?
Он кивнул.
— Я… мы обсудили это, Дэн. Мы хотим, чтобы вы легли с нами.
Он попытался высвободить свои руки, но девушка удержала его.
— В этом нет ничего такого, — сказала Лидия. — Вы ведь знаете, что мне нравится секс втроем. Я говорила об этом с Товак. Она не возражает и даже считает, что так будет лучше.
Дэниел покачал головой.
— Я не… я, действительно, не знаю.
Он закрыл глаза и сжал ее руки.
— Дэн, с тех пор, как вы привезли меня сюда…
— Я не хочу, чтобы вы думали…
— Что это просто оригинальный способ знакомства? — при этих словах он открыл глаза и увидел, что Лидия улыбается. — Поначалу именно так мне и казалось. Затем, когда вы не стали приставать ко мне, я подумала, что имею дело с самым чудесным и деликатным человеком на свете. Потом вы продолжали не обращать на меня внимания, и я посчитала вас гомосексуалистом. А когда вы рассказали мне о себе, о своей семье, то я решила, что вы не всегда были «голубым».