Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991
Шрифт:
«Я думаю, нисколько не утратила своей силы закономерность, выведенная когда-то Марксом: предмет искусства формирует публику, способную наслаждаться красотой… Зритель полон ожидания искусства, которое бы его захватило и потрясло правдой жизни, абсолютной честностью в постановке волнующих его вопросов и проблем…»
Вот такие красивые перлы выдавали нам в перестройку ее «прорабы». И, что самое обидное, народ их заглатывал (как бы теперь выразились, «пипл хавал»). А надо было бы взять в руки дубину и хорошенько отдубасить ею этих доморощенных философов, которые за громкими фразами о красоте такого ужаса наворотили, что мало где встретишь. И при этом Марксом прикрывались. Хотя тот на самом деле имел в виду совсем иную красоту, а не ту, которую явил миру перестроечный кинематограф
Осенью того же 89-го в «Литературной газете» литературный критик Владимир Бондаренко весьма точно охарактеризовал сложившуюся тогда ситуацию: «Массовая культура эпохи застоя была гораздо безвреднее для человеческой души, чем нынешняя, перестроечная. Людям надо задуматься, что ждет наших детей в атмосфере тотального развращения…»
Люди не задумались, предпочитая верить сладкоречивым философам-либералам вроде В. Толстых или кинокритикам вроде А. Плахова, которые на самом деле были типичными перевертышами. До перестройки они всячески разоблачали нравы буржуазного Запада, а после – с таким же рвением взялись переносить эти нравы на советскую почву. Например, Плахов в 1985 году выпустил книгу с характерным названием «Западный экран: разрушение личности». В перестройку он уже подобных книг не писал, что понятно: вмиг лишился бы своего поста в секретариате СК. Кстати, пост был весьма «хлебный» – Плахов отвечал за фестивальное кино и чуть ли не месяцами пропадал за границей.
Именно Плахов выступил против позиции Говорухина, опубликовав в газете «Советская культура» статью «Зачем я не Спилберг?». В ней он напрочь отметал обвинения режиссера по адресу СК и апеллировал к объективным причинам падения зрительского интереса к большому кинематографу: дескать, и видео с ТВ стремительно наступают, и кинопрокат разваливается, и советское жанровое кино не чета западному, и т.д. Но все это был камуфляж, должный отвести обвинения в развале кинематографа от либерал-реформаторов.
Например, стенания о развале проката слышать было странно, поскольку именно действия киношных либералов его и вызвали. Все это входило в их проект по переводу кинематографа на рыночные отношения и существенному урезанию функций Госкино. Поэтому прежняя система кинопроката была обречена на уничтожение практически сразу, как стала внедряться в жизнь «базовая система» либералов.
Как мы помним, рыночные отношения в кинопрокатной сфере начались в самом конце 88-го, когда на 1-м Всесоюзном кинорынке прокатчикам было разрешено покупать фильмы, а не получать их по разнарядке. Однако уже тогда наметилась тревожная тенденция, когда внимание покупателей стала привлекать в основном западная низкопробная «развлекуха» (она сулила мгновенную прибыль), а советские фильмы в подавляющем большинстве оставались за бортом.
В итоге даже многие либералы забили по этому поводу тревогу. Но руководители СК их успокоили: дескать, рынок все «устаканит», будет все как на Западе. В либеральной среде это вообще модно – в качестве эталона брать именно Запад. Хотя тот шел к рынку в течение столетий, а советские либералы решили осуществить этот путь за… пару-тройку лет, руководствуясь лозунгом Горбачева об ускорении и напрочь забыв старую русскую поговорку «Что для немца хорошо, то для русского – смерть».
Ведь на чем строится западный кинопрокат? Там между продюсерами и кинотеатрами есть посредники: торговые агенты и прокатные фирмы. Фильм не продается кинотеатрам, а как бы передается в аренду на определенный срок. После этого срока, подсчитав доходы и заплатив налоги, оставшаяся сумма делится между прокатчиками, причем последним свою долю получает продюсер. Далее идет прокат фильма по ТВ, на видео.
Советские рыночники от кино решили пойти по тому же пути, однако не была учтена советская специфика. Ведь квалифицированных рыночников у нас не было, а чтобы они появились, надо было ждать несколько
Аргументы, приводимые Плаховым в его статье, не могли опровергнуть главную мысль Говорухина о том, что вина нового руководства СК в создавшейся ситуации была определяющей. Ведь это они – Климов и К° – избрали ту рыночную модель развития советского кинематографа, которая стала внедряться после V съезда. Эта модель нанесла нокаутирующие удары как по идеологической, так и финансовой системам, существовавшим до этого в советской кинематографии. Из-за этой политики, как уже говорилось, были выброшены за борт целые жанры вроде историко-революционного, военного и шпионского кино. На их место пришли остросоциальные картины, но от них широкого зрителя уже достаточно скоро стало буквально воротить, поскольку эти же проблемы с не меньшим энтузиазмом освещались в печатных СМИ, а также по телевидению и радио. Поэтому, к примеру, зритель готов был обеспечить «кассу» одному-двум проблемным фильмам (вроде «Маленькой Веры» или «Интердевочки)», но остальные, широко раскручиваемые либеральными СМИ блокбастеры он уже игнорировал. Та же «Интердевочка» стала лидером кинопроката-89, собрав 41 миллион 300 тысяч зрителей, однако все остальные фавориты собрали аудиторию в два, а то и в три раза меньшую – подобного разрыва никогда еще не было в советском кинематографе.
Между тем эта дискуссия уже ничего не могла изменить – либеральный проект продолжал благополучно внедряться не только в области кинематографии, но и в масштабах всей страны. Причем большая часть населения этот проект всячески поддерживала, купившись на сладкие басни либералов о том, что «у нас будет, как на Западе». Например, летом того года начали бастовать шахтеры, которые в открытую заявили, что если эта власть не захочет пойти им настречу (то есть удовлетворить их экономические претензии), то они своей «мускулистой рукой» заменят эту власть на другую, более либеральную (интересно, где теперь эти шахтеры?).
На фоне этих процессов киношным либералам удалось одержать очередную победу на пути к свободе. В ноябре Совмин выпустил постановление «О перестройке творческой, организационной и экономической деятельности в советской кинематографии», которое подразумевало новые значительные уступки либералам от кино в деле внедрения их «базовой модели». Отметим, что за принятие этого постановления руководители СК бились почти три года, но все было тщетно. Но осенью 89-го, когда руководство страны уже окончательно определилось с планом поэтапного перехода к регулируемой рыночной экономике, разрешилась и судьба киношного постановления. Главным толкателем его выступил «засланный казачок» киношных либералов в Госкино Армен Медведев. Послушаем его собственный рассказ:
«Осенью 1989 года возник очередной кризис в отношениях кино и власти. Постановление правительства № 1003, которое экономически и организационно оформляло устремления кинематографа к новой модели, к свободе, к возникновению многоканального финансирования, застопорилось в аппарате Совмина. Две причины мешали тому, чтобы постановление было передано на подпись премьеру.
Первая – формулировка «общественно-государственный кинематограф» (любимая идея Климова). На это правительственные юристы сказали: «А что это такое – общественно-государственный кинематограф? Покажите нам действующее учреждение или какое-то образование в нашем обществе, которое подходило бы под это определение». Действительно, подобное найти было трудно. А вторая причина была еще более серьезной по тем временам. Дело в том, что «киношное постановление», разрешая кооперативную деятельность в сфере производства фильмов, по сути отменяло позиции ранее принятого не только Совмином, но и ЦК КПСС документа. Дело шло к скандалу, Андрей Смирнов, новый глава Союза, обещал превратить ближайший пленум в акцию протеста.