Гибель Светлейшего
Шрифт:
— А я бы на твоем месте ушла в Красную Армию, — сказала она. — Сейчас весь народ раскололся на красных и белых. Каждый человек должен выбрать себе место. Почему ты не вступаешь в комсомол?
Олег молчал. Он хотел это сделать без Розочкиной помощи, самостоятельно, но ему сказали, что в комсомол пока принимают только рабочую молодежь, а он как завклубом числится по анкете служащим.
— Вступлю! — ответил Олег угрюмо.
В этот вечер, проводив Розочку до дома и вернувшись к себе в каморку, Олег долго не мог
Гимназист заснул на рассвете, а проснулся очень поздно. На пожарной каланче пробили десять раз. Он потянулся, вставать не хотелось. Но кто-то настойчиво барабанил в железную дверь. Олег открыл и увидел ревкомовскую рассыльную.
— Рябоконь тебя зовет. Секретарь сказала, чтобы зараз пришел.
— Ладно. Приду.
Через четверть часа Олег был в ревкоме. Он вошел в кабинет Рябоконя и остановился у дверей. Василий Иванович шумно разговаривал по телефону. Должно быть, на другом конце провода его плохо слышали, он сердился, дул в трубку и кричал:
— Это УОНО? Слушаю!.. Алло! Алло! УОНО? Вот черт… Слушаю!.. Слушаю…
Но никто ему, видимо, не отвечал, и Василий Иванович яростно крутил костяную ручку аппарата, прибитого к стене за спинкой кресла. Серебристый звон наполнял комнату.
Олег глянул на посетителя, сидевшего возле стола, и чуть не выронил из рук парусиновый портфель.
— Сер…
Он мгновенно прикусил язык, встретив предупреждающий взгляд. Перед ним был Гроза-Волынский, крымский друг.
Олег готов был кинуться ему на шею, но взгляд актера заставил его сдержаться. Пользуясь тем, что Рябоконь звонил по телефону почти отвернувшись к стене, Гроза-Волынский многозначительно приложил палец к губам. Олег понял знак. Актер советует ему молчать.
Почему? Это было удивительно и непонятно. Гимназист с недоумением и даже легкой обидой смотрел на Грозу-Волынского. Лицо Сергея Матвеевича было непроницаемо чужим. Василий Иванович, истощив свое терпение, с сердцем повесил телефонную трубку на крючок и повернулся к Грозе-Волынскому.
— Чистое несчастье, а не телефон! В УОНО я вам дам записку к заведующему. А сейчас вот познакомьтесь с нашим завклубом «Маяк революции». Товарищ Девятов, а мы его зовем просто Олег. Человек молодой, но дело свое понимает. Не обижаемся.
Сергей Матвеевич одобрительно кивнул головой.
— Старается, чтобы наш «Маяк революции» светил трудящимся ярко.
Раздался осторожный стук в дверь.
— Давай, заходи, кто там!
В кабинет вошла раскрасневшаяся Наташа. Она, видимо, очень торопилась.
— Я за вами посылал, — сказал Рябоконь. — Вы срочно понадобились. Вот приехал товарищ, московский артист и режиссер. Познакомьтесь, это наша лучшая актриса… Наталья Николаевна, — руководит в клубе драмкружком.
Гроза-Волынский поднялся и склонил голову:
—
— Я сейчас объясню, в чем дело, товарищи, — заговорил Рябоконь. — Сергей Матвеевич Гроза-Волынский согласен поработать в нашем городе. Надо полагать, он хороший спец своего дела. Для нас большая находка. Можем около него поучиться. Насчет устройства жизни, — квартира, паек, — я все сделаю. Обижаться товарищ не будет. Советская власть ценит полезных людей. А насчет развертывания работы могу сказать одно: держите крепкую связь с Натальей Николаевной и товарищем Девятовым. Располагайте ими, как своими помощниками. Сейчас же прошу меня извинить.
Рябоконь провел ладонью по горлу, показав этим свою занятость, и поднялся из-за стола. Гроза-Волынский, Наташа и Олег покинули председательский кабинет. Они вышли на улицу, и здесь Наташа, слегка смущаясь, сказала:
— Я отпросилась с работы всего на десять минут…
— Понимаю, понимаю, — торопливо перебил ее Гроза-Волынский. — Мы с вами еще успеем поговорить. Пожалуйста, идите!
Сергей Матвеевич поцеловал Наташе руку, чем еще больше смутил ее и заставил покраснеть. Гроза-Волынский и Олег остались вдвоем.
— Куда мы пойдем? — спросил Гроза-Волынский. — Я приехал сегодня ночью и ничего здесь не знаю.
— Идемте ко мне в «Маяк революции». Я живу один. Тут совсем рядом.
Олега разбирало любопытство, он хотел поскорее узнать, зачем приехал Сергей Матвеевич и Святополь и как он пробрался через линию фронта. Гимназист вспомнил неприступную крепость на узком Перекопском перешейке.
Но Гроза-Волынский заговорил только в клубе, когда Олег привел его в свою каморку.
— Ты что, здесь живешь?
— Да.
Сергей Матвеевич огляделся по сторонам и опустился на заскрипевший стул.
— Тут нас никто не слышит?
— Никто.
— Знает кто-нибудь, что ты был в Крыму у Врангеля?
— Знают.
Гроза-Волынский помолчал.
— Ни одному человеку не рассказывай, что мы с тобой знакомы и вместе жили в Севастополе. Я тебя вижу первый раз в жизни, ты меня тоже. Ясно?
— Ясно! — ответил Олег, хотя ему было непонятно, почему Сергей Матвеевич свое знакомство с ним считает предосудительным и хочет скрыть его.
— Ну, рассказывай о себе! — Гроза-Волынский расположился поудобнее на топчане. — Я посадил тебя в Тендре в шаланду к контрабандисту. А что с тобой было дальше, даже представить не могу.
Олег стал вспоминать все пережитые события и встречи. И бурю на Черном море, и обыск в чека, и поездку в Петроград и неудачное путешествие с Потемкиным в Крым, закончившееся бандитским налетом и разлукой.
Рассказ Олега Сергей Матвеевич выслушал с большим вниманием. Находчивость Потемкина, съевшего коллекцию пряников загадочного Африкана, показалась ему остроумной, и он не осудил его.