Гибель титанов. Часть 1
Шрифт:
— Да хоть бы и так! — с вызовом посмотрел на него Григорий. — Дозволь на той горе монастырь поставить, княже. В этих диких местах свет воссияет. И виноградники вырастут, опять же…
— Два монастыря ставь, — ответил, подумав, Самослав. — Тут и в Любляне. Страннопримный дом должен быть, школа для ребятишек и поля. А в будущем — обитель для увечных воинов, которым свой надел не обработать. Земли дам столько, сколько сможете сами обиходить.
— Добро! — обрадовался Григорий. — Десяток братьев сюда пришлю. Я, княже, устав святого Бенедикта изучил. Он весьма строгую монастырскую жизнь велит вести. В Монте-Кассино братья
— И появиться оно не должно! — со значением посмотрел на него Самослав. — Иначе я эту лавочку прихлопну сразу же. Пусть твои монахи трудятся, учат людей грамоте, ухаживают за увечными и дают кров путникам. Можешь книгопечатные мастерские открывать и производство очков. Ну и настойки… Без них вообще никуда.
— А скажи мне, государь, — задал Григорий давно мучивший его вопрос. — Почему ты раньше насмерть стоял, но не дозволял монастыри строить. А сегодня вот — сразу два. Не пойму я. Изменилось что-то?
— Время разбрасывать камни, и время собирать камни, владыка, — загадочно ответил князь. — Тебе ли этого не знать. Лет десять назад в этих землях монастырь и года не простоял бы. Его любая залетная шайка могла разорить. Сейчас с этим проще. Да и на шее у народа я вам сидеть не позволю. Как только епархия твоя в плане денег самостоятельна стала, так я и возражения свои снял. Строй хоть каждые двадцать миль. Мне постоялые дворы как воздух нужны.
— Ах ты…! — владыка даже задохнулся от возмущения и ударил пятками коня, который, изумленный таким неуважительным к себе отношением, полетел вперед, едва не выбросив всадника из седла. — Да как тебя молния за такие слова не убила! — услышал князь удаляющийся голос архиепископа Братиславского.
— Да как же она меня убьет, — грустно хмыкнул князь, разглядывая его преосвященство, который постепенно превращался в темную точку на горизонте, — если я верховный жрец Перуна. У меня с ним свои отношения. Эй! — крикнул он страже. — Догнать! Не видите, у владыки конь понес!
А ведь место и впрямь неплохое, — подумал он, оглядывая невероятной красоты пологие горы, поросшие густым лесом. — И виноград на этих склонах замечательно расти должен.
Они шли по южным предгорьям Альп. Пик холода наступит лет через десять, а потом понемногу начнет теплеть. Лет через двести станет как в старые добрые времена, и даже Гренландия покроется зеленью, потеряв большую часть своего ледяного щита. Тогда-то здесь и виноград начнет вызревать, как при первых императорах, и зерно даст огромные урожаи. Но ни ему самому, ни его детям в это прекрасное время жить не придется.
— Да-а! — сказал князь сам себе. — И погода — дерьмо, и народу мало. Промахнулся я лет на двести-триста. Тут бы сейчас ногу поставить было некуда…
— Два монастыря, говоришь? — владыка Григорий, коня которого поймали и привели назад, сделал вид, что фразы про постоялые дворы он не слышал.
Его выводил из себя и цинизм князя, и его практичность. Владыке, который свое служение мирскими благами не измерял, все это казалось чудовищным кощунством и святотатством. Он порой забывал, что князь Самослав — язычник. В их общении эта милая деталь уже давно оставалась за скобками. Григорий считал своего государя христианином, только уж очень нерадивым в вере, да еще и с собственным толкованием священных
— Так что, и в Любляне монастырь можно основать? — с горящими глазами спросил он. Тряска, которую устроил ему взбесившийся конь, расставила мысли владыки по своим местам.
— Можно, — кивнул князь. — И даже нужно. Там римское население еще осталось. Живут вперемешку с хорутанскими родами. У них и епископ свой когда-то был. Можешь из достойных кого-нибудь рукоположить. Надо восстанавливать утраченное. Иначе там очень скоро появятся попы из Константинополя или Рима. Мы их потом не выкурим оттуда.
— Нехорошо мне что-то, — Григорий протер вспотевший лоб рукавом своего плаща. — Удивляешь ты сегодня, государь. Один подарок за другим. Не от того ли это, что с княгиней перед отъездом поругался?
— А ты-то откуда знаешь? — поднял бровь князь.
— Донесли добрые люди, — скромно ответил Григорий. — Княгиня наша Людмила, хоть и ангельской кротости женщина, и о немощных заботится неустанно, но демонице ведь поганой служит. Не могу я такие вещи не знать, княже. Ты уж прости меня за дерзость.
— Тьфу ты, пропасть! — князь сплюнул на расквашенную распутицей землю и пришпорил коня, оторвавшись от своего епископа. — Ну что за жизнь! Даже в спальне от вас спасения нет!
Две недели спустя перед княжеским поездом показался Тергестум. Удивительное место, где даже зимой не замерзала вода на улице. Впрочем, так бывало не всегда. Бора, ветер, приходящий с гор, превращался тут порой в ураган и приносил настоящие морозы вместе с огромными волнами. Тяжко тогда приходилось горожанам. Потому и строились тут тесно, прижимая жилища друг к другу. И даже крыши порой срывала проклятая буря, и сбивала с ног заплутавших прохожих, вышедших в ненастье из дома. Впрочем, ветер уходил, и лишь веревки, натянутые на улицах, напоминали о том, что прилетающий сюда злой ветер может свалить на землю груженого осла. Не добраться в такой день без веревки до собственного дома. Никак не добраться. Такой вот здесь оказался райский уголок.
Впрочем, сейчас зимние ветра уже миновали, а гавань была полна кораблей. Добровольцы из словенских родов, решившие повоевать в Италии, толкались около огромных барж, весело перекрикиваясь с земляками. Они уйдут завтра. Там, за морем, их ждет щедрая плата за чужую кровь. Зерновоз из Александрии разгружался у пирса. Дюжие парни таскали на горбу мешки с пшеницей и сваливали его на телеги. Оно пойдет в княжество Крн, где ранние морозы повыбили полбу, оставив лишь неприхотливую рожь. Не дотянут там без привозного зерна. Едва на пару недель запасов. Если не доставить его, то вновь начнут матери хоронить своих детишек, превратившихся за зиму в прозрачные тени.
Пойдет зерно и в паннонскую степь. Им заплатят за скот и шерсть. Несколько тысяч голов молодых лошадок отдаст бескрайняя Пуста в крестьянские артели, многие из которых до сих пор секут лес и бросают зерно в теплый пепел. Хорошее это дело, и урожай дает отменный. Да только заканчивается свободная земля. А сводить лес подчистую не велит великий государь. Улучшайте, говорит, агротехнику, лентяи. Чешут в затылках старосты и идут улучшать. А куда деваться? Приказ есть приказ. Знать бы еще, что это за агротехника такая…