Гибель Византии
Шрифт:
— Он поможет мне?
— Это мой преданный друг и он никогда не пойдет против моей воли. Он должен ждать меня с моей семьей, так что время у тебя пока еще есть. Запомнил, принц? Влахернская пристань, галера «Наксос».
Он чуть заметно усмехнулся в бороду и добавил:
— Та самая галера, которая три недели назад должна была везти тебя к престолу османских владык. Но ты своего Рубикона перейти не пожелал.
Выпустив напоследок отравленную стрелу, мегадука поспешил к центру Константинополя. Его охрана щитами отбрасывала с дороги бегущих навстречу обезумевших, объятых паникой людей.
— Торопись!
Принц медленно пятился назад, расталкивая груженных свертками и узлами беженцев. Затем повернулся, влился в толпу и почти бегом устремился к Золотому Рогу.
За прошедший недолгий срок турки почти полностью успели овладеть укреплениями. И теперь, стуча сапогами по ступеням лестниц, они наперегонки спешили вниз, к своей добыче.
Горестный стон завис над толпой. Со стороны непосвященному зрителю могло показаться, что люди на пристани увлечены какой-то странной игрой. Они с криками гонялись друг за другом, уворачивались от ударов, валились с ног, клубками катались по земле, рвали из чужих рук увесистые свертки или детей. Некоторые из вконец отчаявшихся горожан бросались в море и захлебываясь в волнах, из последних сил плыли к стоящим не ближе ста саженей от берега кораблям. На галерах спешно распускались паруса, моряки выбирали якоря и рассаживаясь за весла, начинали грести, одни — поближе к берегу, чтобы взять на борт как можно большее количество несчастных, другие — выруливали прочь, малодушно спасая только собственные жизни.
Однако Орхан всего этого не замечал. Все его помыслы были направлены на то, чтобы раствориться в толпе, стать одним из многих и не признанным никем, добраться до Влахерн. Медлить было нельзя, и он помчался вдоль стен, на ходу срывая с себя шитый золотом халат и шелковый белоснежный тюрбан.
Не успев сделать несколько шагов, он резко, так, что заскрипели подошвы на песке, прянул назад: прямо на него выскочил рослый, обнаженный до пояса турок с закатанными до самых колен широчайшими шароварами. Свирепо оскалив зубы, воин с лающим звуком вобрал в себя воздух и во всё плечо замахнулся саблей. У принца потемнело в глазах. Еще мгновение — и он бы потерял сознание, но в каком-то спасительном озарении некая часть его «Я» громко вскричала:
— Остановись, грязный скот! Ты поднял руку на правоверного!
Услышав турецкую речь, воин растерялся. Он перетрусил еще больше, когда разглядел стоящего перед ним человека: по богатству одежд тот не уступал по меньшей мере санджак-бею, а надменный голос безошибочно выдавал в нем вельможу. Турок задрожал, выпустил саблю из рук и опустился на колени.
— Прости меня, господин. Разум помутился во мне. Я не знаю, как смог поднять на тебя оружие.
— Это был восторг победы, — принц шевелил губами, как во сне.
— Да, да, — обрадовался турок. — Отпусти меня, господин, не трать свой гнев понапрасну.
— Встань! — приказал Орхан.
Воин поднялся с колен и дернувшись, с немым удивлением уставился на свою грудь. Глаза его испуганно расширились, из прокушенной губы потянулась красная струйка. Орхан последовал за его взглядом и попятился, увидев между ребер турка свой собственный кинжал. Несколько мгновений они оба непонимающе смотрели на лезвие, по желобку которого медленно стекала кровь, затем турок хрипло вскрикнул и вцепился
Свернув за угол башни, он замер, отпрянул в сторону и вжался в спасительную тень. В глазах зарябило от множества османских солдат, часть из которых обступила группу отчаянно отбивающихся воинов-византийцев, в то время как остальные озабоченно бегали вокруг, хватая, разглядывая и вороша валяющиеся на земле пожитки горожан.
«Всё кончено!» — пронзительно зазвенело в ушах у принца.
Глубокое безразличие овладело им. К чему метаться из стороны в сторону, пытаясь спасти свою никому не нужную жизнь? Император пленен или убит, наемники разбежались, каждый думает только о своем спасении и никому, абсолютно никому нет дела до затравленного, загнанного в угол незадачливого принца.
Крики быстро приближались. Прямо у ног Орхана свалился со стены и забился в судорогах раненный ополченец. Отпрянув от умирающего, принц бросился вовнутрь башни, распахнутая дверь которой навела его на мысль об убежище. Минутная слабость прошла, жажда жизни вновь властно заговорила в нем. Чуть не сбив принца с ног, на него налетел византийский монах в черной, волочащейся почти по самой земле сутане. Увидев человека в восточных одеждах, он испуганно заверещал и метнувшись в сторону, замер там, торопливо бормоча молитву.
Спасительная мысль осенила Орхана. Он бросился к монаху, схватил его за шиворот и вытащил из укрытия. До смерти перепуганный инок хватал принца за ноги, молил о пощаде.
— Замолкни! — рявкнул Орхан, прислушиваясь к доносящимся снаружи голосам.
— Снимай одежду, монах, не то я сдеру ее вместе с твоей шкурой!
Инок оцепенело смотрел на перекошенное лицо турка. После удара по уху он опомнился и принялся торопливо срывать с себя рясу.
— Быстрее, быстрее, — подгонял Орхан, тревожно оглядываясь на светлеющий проем двери.
Выхватив из рук монаха одежду, он принялся торопливо и неумело натягивать на себя черное облачение. Кое-что уразумевший инок по мере сил помогал ему, кося глазами на отделанный золотой пряжей пояс принца. Орхан заметил его взгляд, усмехнулся, отстегнул пояс и швырнул его под ноги иноку.
— Бери себе, — с горечью проговорил он, — если думаешь, что он послужит тебе выкупом.
Сорвав с головы монаха клобук, принц напялил его почти до самых глаз и осторожно выглянул из двери.
Дорога казалось уже очистилась от солдат и он, подобрав длинные полы сутаны, со всех ног бросился бежать в сторону пристани. Почти сразу же его заметили и устремились вдогонку.
Орхан нёсся со всей прытью, на которую способны были его длинные ноги, но преследователи постепенно настигали его. Добежав до следующей башни, он заскочил вовнутрь и легко перепрыгнув через тела двух мертвецов, стремглав помчался вверх по железной, оглушительно громыхающей лестнице. Просторная и тяжелая ряса мало подходила для бега по крутым ступеням: очень скоро за спиной послышался настигающий топот ног. В отчаянии принц схватил валяющийся на площадке шестопёр и с размаху запустил его в преследователей. Громкий болезненный вскрик только подстегнул беглеца, но навстречу уже спускались люди, в чьих голосах без труда различались знакомые с детства слова.