Гибельные боги
Шрифт:
Джустиниани снова кивнул. Потом последовал новый вопрос.
— Какое приданое у Катерины Одескальчи?
Теперь Карло Тентуччи бросил на него быстрый взгляд. Брови его взлетели.
— О… Ваше сердце пленилось красавицей? — он, казалось, удивился.
— Моё сердце ничем не пленилось. — Тон Ченцо был все так же безучастен. — Мне нужно выделить приданое крестнице дяди, я обещал позаботиться о ней. Я дам за ней столько же, сколько дают за Одескальчи. Надеюсь, этого хватит?
Банкир исподлобья бросил взгляд на Джустиниани. Мерцающий и тёмный.
— Ваши слуги болтали, что покойник заручился вашим обещанием жениться
Винченцо наклонил голову набок и саркастично осведомился:
— Вы полагаете, Джанпаоло совратил ее и понимал, что без скандала ей замуж не выйти?
Карло Тентуччи откинулся в кресле, понимающе усмехнулся, но покачал головой, опровергая это суждение.
— Зная вашего дядюшку, я ничему не удивился бы, но, судя по моим наблюдениям, этого не было. В самом последнем негодяе всегда можно найти что-то человеческое. Габриель Авильяно, — Карло задумчиво выпустил изо рта колечко сигарного дыма, — если Джанпаоло мог иметь друга — им и был Габриель, после его смерти Джанпаоло привязался к девчонке как к дочери. Один раз я сам спросил его, не конкубина ли она ему, так он взбесился, клянусь вам. А ведь покойник любил прихвастнуть победами и ничью репутацию никогда не щадил.
Винченцо наклонился к собеседнику, и губы его тронула чуть заметная усмешка. Карло знал, что на этом лице подобная мимика была равнозначна хохоту.
— Тогда зачем же мне на ней жениться?
Карло пожал плечами.
— О вас ходят дурные слухи, но кому, как не Джанпаоло, было знать, чего они стоили: он сам же их и распускал. Когда же речь зашла о том, что ему дорого, он мог сообразить, что лучшей опоры девчонке не найти. Джанпаоло не любил вас, Винченцо, но, в известной мере, отдавал вам должное. Любой подлец, не различающий добра и зла, когда речь заходит о значимом для него самого, начинает всё понимать правильно.
Винченцо почесал согнутым пальцем переносицу.
— Я дал слово человеку, который по отношению ко мне не соблюдал элементарной порядочности, но уподобляться ему не хочу. Девица недурна собой и, если честна, легко найдет жениха. А чтобы ее красота была вдвойне привлекательна — я дам приданое. Что я еще могу сделать? — он махнул рукой, — и будет об этом.
— Извините, Винченцо, но… — банкир смущенно умолк.
— Что «но»? Если вас интересует, не склонен ли я к тем же забавам, что Рокальмуто, отвечаю — нет.
Тентуччи виновато улыбнулся, сделав вид, что имел в виду совсем другое.
— Я просто хотел спросить, почему бы вам и в самом деле не жениться?
— Я подумаю об этом на досуге и, возможно, соглашусь с вами, Карло. Но выберу невесту среди тех, кто не морщится, глядя на меня. Принуждать к браку — баранья глупость: вы ведь рискуете рогами. Но все это меня сегодня не волнует. — Джустиниани бросил темный взгляд на Тентуччи. — Не забудьте же поговорить с Альдобрандини. Попытайтесь сбить цену. При этом я хотел бы вначале обязательно посмотреть коллекцию, договоритесь со стариком — и дайте мне знать. Не хочу покупать кота в мешке. Кстати… забыл спросить. Я видел на кладбище… мужчина лет пятидесяти в синем сюртуке и странном шарфе розового цвета, римский профиль, брови изломаны, глаза чуть навыкате, седина на висках. Кто это?
— Андреа Пинелло-Лючиани. Старая знать. Финансовые дела в полном порядке. Поговаривают
— Ясно. А белокурый юнец лет двадцати трех в очках, похож на птенца грифа…
— Элизео, — усмехнулся Тентуччи описанию. — Племянник маркиза ди Чиньоло. Когда-то был без ума от вашего дядюшки, но потом… что-то произошло. А что вам до них?
— Оба странно на меня смотрели…
Банкир сам тоже напоследок окинул Винченцо Джустиниани задумчивым взглядом. Последние семь лет он невольно замечал, как неуклонно тяжелеет его взгляд, как застывает в мраморной неподвижности лицо и суровеет нрав. Сегодня он не решился бы ни спорить с этим человеком, ни бросить ему вызов. Нет, Тентуччи не боялся Джустиниани, точнее, не боялся, как боятся разъяренных коней, бешеных собак или выстрела из-за угла. Джустиниани был неуправляем, как горные уступы, подпирающие небеса, как воды морской лагуны, колеблемые лишь ветром, как луна на чёрном небосклоне, коей нет дела до этого мира.
Но напоследок Тентуччи задал еще один вопрос.
— Джустиниани, вчера вы были нищим и едва сводили концы с концами. Сегодня вы богач.
— И что?
— Вы… рады этому?
Джустиниани пожал плечами.
— Сытость лучше голода, и в своей постели уютнее, чем в гостиничной.
— И всё?
— А что ещё?
Банкир опустил глаза и кивнул.
Кот Трубочист по-прежнему лежал, вальяжно развалясь на оттоманке. Несколько раз он поднимался, меланхолично почесывал задней лапкой за черным ушком и со вкусом зевал. Банкир, первое время настороженно оглядывавшийся на него, к концу беседы совсем забыл о нем, и вспомнил лишь тогда, когда Спазакамино запрыгнул на колени Джустиниани и нежно замурлыкал. Банкир оторопел: Винченцо ласково улыбнулся коту и погладил его. Кот, урча, снова и снова совал голову под ладонь хозяина.
Глава 3. Толки и сплетни в толпе
Обуздывающий язык будет жить мирно, и ненавидящий болтливость уменьшит зло.
Между тем, в расходившейся после похорон толпе не стихали шепотки и разговоры. За семь лет отсутствия в свете молодого Джустиниани успели подзабыть, и сейчас появление его в роли богатейшего наследника и, соответственно, завидного холостяка, смутило умы многих женщин. До того ходили слухи, что молодой человек несдержан, склонен к блуду и азартным играм. Но сейчас об этом никто не вспоминал.
Для Глории Монтекорато эта встреча была болезненной — и для сердца, и для самолюбия. Она не была сильно влюблена в Винченцо Джустиниани и, когда тот оказался без единого сольдо, хладнокровно объяснила ему, что не хочет лучшие годы жизни прожить в скудости. И ей показалось, он согласился с ней. Разве что побледнел, но тут же кивнул и сказал, что понимает её. Брак с Пьетро Монтекорато дал ей положение в обществе и обеспеченность. Она была если и не счастлива, то довольна. Что же произошло сейчас? Никто не мог даже предположить, что Джанпаоло Джустиниани не дотянет и до пятидесяти, и семь лет спустя Винченцо станет богачом, в сравнении с которым Пьетро будет выглядеть мещанином во дворянстве. Глории показалось, что она продешевила.