Гиблое место
Шрифт:
— Подожди, — попросила она.
Я протянула ей фото и с удивлением наблюдала, как меняется ее лицо.
— Это он, — пролепетала она.
Я в удивлении переводила взгляд с ее перекошенного от страха лица на жуткую морду Грызуна.
Что-то я уж совсем ничего не понимаю… Вся моя теория, во главе угла которой красиво и логично был нарисован образ Картошки, разрушилась.
Надо было начинать все практически с самого начала… Ведь есть какая-то во всем этом невидимая миру связь?
Глава 11
Вернулась я домой в состоянии крайней озадаченности. Надо ли объяснять, до чего моя легкокрылая натура это
Честно говоря, я никак не ожидала, что эта самая «Светлая Бермудская Дыра» — какой-то приют бывших ментов на отдыхе. Конечно, это они неплохо придумали — с сектой. И деньги идут, и рабсила поступает… О том, что бедняг неофитов используют там именно так, мне было легче думать. Ну, не принимать же всерьез утверждение Ольги, что их там просто обирают и убивают! Это уж совсем жуть какая-то получается! Даже думать о таком страшно… Нервы расшатаются, и станет Танька Иванова вечной пациенткой профессора Гамбурга.
Я живо представила себя в роли завсегдатая нашей психиатрической больницы. И вот ведь в чем загвоздка: мне это почему-то понравилось. Сижу в уголке, глазки в потолок — мыслю хаотично и бессвязно, хихикать можно просто так, и все с тобой носятся… Может, мне туда на недельку спрятаться? А то от мыслей об этом Светлом, прости, господи, Месте у меня явно с головой что-то странное происходит.
Так. Начинаем сначала. Собрались три бывших мента, один из которых еще и семинарию заканчивает, и решили — в ментуре работать плохо, денег не платят, а себе голову ломать и ноги изнашивать, как Танька Иванова, мы не хотим. Тут они присмотрелись вокруг и заметили — то Белое братство толпами разгуливает по просторам родины, то кришнаиты на улицах веселые песни поют и коричневыми шариками всех угощают. Значит, в населении явный интерес к этому самому мистицизму назрел. И решили наши менты заработать на этом деле… Как в Америке. Там проповедники бешеные денежки гребут — а всего делов-то, вылазь на эстраду и ори радостно: «Господь вас любит! Вы слышите стук молотка? Это Иисус строит лично для вас скромный пятиэтажный коттедж с телевизором во всю стенку на небесах!» Прекрасно понимая, что у нашего народа менталитет посложнее, чем у американцев — они могут задуматься, с чего это вдруг господь вспомнил про то, что у него профессия плотника, и решил заняться коттеджами. И что могут показывать в небесном телевизоре — неужели опять сериалы? Большинство может сразу в шоке разбежаться, потому что им сериалы и на земле надоели, и начнут, бедолаги, грешить направо и налево специально, чтобы в рай не попадать… Умненькие менты решили специально для россиян все это сделать поумнее, с оттенком загадочности.
В общем, думать-то я думала, но ни к чему это меня пока не привело. То есть — мотивы их поступков я уяснила, но где основная дыра, я что-то не могла придумать. Хотя голова у меня уже начала напоминать звенящий всеми колоколами купол звонницы, и я первым делом, как только оказалась дома, схватилась за сигарету, дабы дым помешал дальнейшему думанию.
Ах, да… Еще вот я кофе сварила, уныло глядя на коричневую жидкость почти с омерзением. Кажется, за время этого расследования я так переборщу с этим напитком, что год буду потреблять исключительно чай.
Чай надо заваривать, а кофе-то был растворимый. Поэтому я его и предпочитала
Тоскливо подумав, что дело это настолько путаное, а, похоже, единственный выход — снова попробовать поиграть в неофитку, я взглянула на часы. До службы оставалось еще много времени.
— Три часа жизни — разве этого мало? — трагически усмехнулась я.
Мое положение усложнялось тем, что проклятые менты-«старцы» меня, похоже, узнали. То есть надо опять переодеваться, а ходить в чужих образах долго — не лучшее развлечение на этом свете.
Решив посоветоваться с «костями», я уже достала кисет, и в этот момент тишину моей квартиры разрезал пронзительный голос телефона.
Я взяла трубку и услышала голос Ольги.
— Таня? Танечка, простите, что я вас беспокою. Но у меня беда…
Ее голос дрожал, в нем явно слышались пронзительные ноты, и я даже не спросила, кто дал ей мой телефон. Наверное, Леонид…
— Что случилось, Оля?
— Таня, Катюша пропала!
Ого. Похоже, что три часа жизни отменяются.
— Таня, что мне делать?
— Ждите меня. Я сейчас приеду, — сказала я и, повесив трубку, начала быстро собираться.
Ничего страшного, пробовала я успокоить себя, Катя могла просто пойти куда-то…
Но голос внутри меня настойчиво убеждал в обратном. Катерина представляла опасность для наших ушлых «монахов».
И ее пропажа могла стать роковой. Если не поспешить, возможны самые худшие варианты…
Эх, расшатают эти непонятные «монахи» мои нервы! Как пить дать!
Ольга встретила меня в дверях, она стояла, всматриваясь в черную глубину подъезда.
Кстати, почему в подъезде нет света?
— Оля, а что у вас с освещением?
— Вырубили утром. Как раз когда пропала Катюша.
Ольга не плакала. Она просто стояла, опустив руки, и эти самые руки были сжаты в кулаки, а в глазах сверкало бешенство.
— Таня, я хочу ехать с вами, — тихо сказала она.
— Куда? — удивилась я.
— В это ужасное место. Я хочу ехать с вами, прошу вас, Таня!
— Оля, — попыталась я воззвать к ее здравому смыслу, — ну как вы поедете? И куда? Я все еще не знаю, где оно. Если бы мой друг Мельников знал хотя бы приблизительно, он бы уже давно прочесал окрестности с ОМОНом…
— Я буду искать с вами, — упрямо повторила она, сжимая губы. — Я не знаю, почему нам отравляют жизнь, и я хочу отомстить.
— Оля, я вас понимаю. Но, может быть, Катя просто ушла по своим делам? И скоро вернется?
— Таня, она вышла посмотреть, что случилось со светом. И все… Как вы думаете, куда может уйти девочка с переломанной рукой, одетая в халат и домашние тапочки?
Да уж.
— Значит, в подъезде погас свет, и Катя пошла посмотреть, что случилось?
— Свет погас вообще во всем доме. Он до сих пор не горит. Я позвонила в аварийку, они удивились. Никто свет не выключал. Обещали приехать, но вот до сей поры едут…
Я посмотрела на нее, пытаясь определить, можно ли вернуть ее к нормальному состоянию. Пока еще нет, признала я. Она в горе и в ярости. Если бы ей сейчас попался хоть один из этой компании, она разорвала бы их в клочья — как раненая тигрица.
Похоже, мальчики не знают, с кем можно играть в эти игры. Но почему они чувствуют такую безнаказанность? Это уже даже не наглость, это больше похоже на произвол… Действовать так открыто, дерзко. Будто за их спиной кто-то стоит. Мощный и незыблемый… Кто, черт побери, как выйти на эту скотину?