Гиблое место
Шрифт:
– Это ты к чему?
– Угадай!
– Знаешь что, Михайлова, кто ты такая, чтоб в мою личную жизнь лезть? Да еще при этом высказывать непотребные суждения о моих близких!
– Извини, я думала, что мы друзья и можем называть вещи своими именами. У тебя ведь, кроме меня, друзей никаких больше нет.
– Сейчас!
– А что, Фридман твой друг? Или Овечкин? Ты дружбу-то со взаимовыгодным сотрудничеством не путай! Кто тебе еще правду скажет, если не я? Мне ж со стороны видней. И я вижу, что ты делаешь огромную ошибку, упуская Екатерину. А уж если решение принял, так разводись. Что ты девкам обеим мозги
То, что Катя себе быстро парня стоящего найдет, я ни минуты не сомневаюсь, а вот Лариса через пару лет никому уже не будет нужна.
– Иди ты со своими советами! Работай лучше! Мои друзья тебе как клиенты не нравятся – своих приводи. А то только и умеешь, что критиковать.
– Неправда! Контингент у нас заметно меняется в сторону действительно богатых людей. Эти не торгуются, как на азиатском рынке.
– И это все, конечно, твоя заслуга?
– Да, моя. Я их лично завлекаю своим недюжинным умом и обаянием.
От чего, от чего, а от скромности Михайлова точно не помрет. Мало того, что полезла в его отношения, так еще и с тестем, зараза, спелась. Это Старкову не нравилось больше всего. Бирюк прямо-таки повадился в клуб. Сказал, что ездит отслеживать, как работают его деньги. Коробкин докладывал, что каждый раз сидят они с Михайловой в баре, пьют кофе и мило беседуют. Уж не шашни ли они там про меж собой затевают? И этот туда же, старый пень! Надо будет теще намекнуть. Или не надо? Тоже вопрос.
А еще его беспокоила Лариска, которая прямо-таки в рот Михайловой смотрела и все больше и больше хотела быть как Михайлова. Костюмы покупать стала. Один раз он даже слышал от Лариски то самое «гы-гы-гы»! Этого он позволить никак не мог. Ему одной Михайловой по горло хватало. Двух он уже точно не вынесет! Он теперь с удивлением вспоминал чувства, охватившие его при первой встрече с Михайловой в кабинете. Надо же, каким дураком был! Теперь у него при виде Светки было одно желание – придушить эту заразу. Как Боженька его уберег в юности! Ведь если б Старков со свойственным ему упрямством Светки все-таки добился – что бы тогда? Где б он был сейчас? Нет уж, пусть Сашка Ковалев с ней душевные беседы беседует и ищет, где там у нее секретная кнопка. Осталось еще немного потерпеть, пока она с наездом налоговой разберется, и надо будет решать, как от нее избавляться. Вообще надо бы подумать, отчего в клубе проблемы одна за другой, может, батюшку позвать, освятить, и дело с концом? Никакая Михайлова не будет нужна. Или колдуны есть какие-то волшебные, удачу наводят, надо будет у ребят поспрашивать.
Михайлова
Иван Пантелеевич Бирюк приехал, как всегда, неожиданно. В отличие от большинства отнюдь не бедных клиентов клуба, он ездил безо всякой охраны, с одним только шофером, зато на «майбахе». Когда Михайлова этот «майбах» увидела первый раз, она даже рот открыла от восхищения. Так и стояла с открытым ртом, пока Бирюк вылезал из машины.
«Надо же, как изменилась жизнь!» – думала она.
Раньше Михайлова даже предположить не могла, что такие машины существуют, а сейчас запросто на этом чуде света к ней с визитом приезжает ее знакомый дядька.
Бирюк заезжал в клуб примерно раз или два в месяц. О его приезде ей сообщал начальник службы безопасности, и Светка бежала на парковку встречать. Михайлова не питала иллюзий на тему,
В этот раз Иван Пантелеевич был чем-то расстроен. Он традиционно поцеловал Светке ручку и завел свое «Эх, Светочка!».
– Знаю, знаю, – рассмеялась она в ответ, – я вас тоже люблю, Иван Пантелеевич! Пойдемте скорей в бар, а то я замерзну. Однако холодает!
– Да! Зима в наших широтах всегда приходит неожиданно и длится девять месяцев в году.
В баре они расположились за угловым столиком, и завбаром Ксюша тут же принесла кофе. Когда приезжал Бирюк, Ксюша всегда выходила в бар сама и готовила им кофе. Она знала, какой кофе предпочитает Бирюк, а какой пьет Михайлова, и не могла доверить столь важное дело рядовой барменше.
Бирюк похвалил Ксюшин кофе, а потом сказал:
– Светочка, расскажите-ка мне, как у моего зятя обстоят дела с этим заведением. В частности, меня интересует, когда он сможет рассчитаться со своими долгами?
– Иван Пантелеевич! Миленький! Мы же вам проценты все выплатили, за все время! – испуганно закудахтала Михайлова.
– Чего ты заволновалась-то? Это ж не ты мне должна денег, а он! А ты отвечай, когда это заведение под твоим управлением сможет заработать нормальные деньги. Проценты! Насмешила, – Бирюк фыркнул, – это разве проценты? Смех один. Для дисциплины.
– Иван Пантелеевич! Так они же не за один год накопились! Мне очень трудно было и эту сумму собрать!
– Чего ты оправдываешься-то? Я, например, знаю, что ты тут почище Александра Матросова на амбразуре. Еще раз повторю, денег мне должен мой зять, а не ты. Не дергайся.
– Так, может, вам тогда лучше прямо его и спросить?
– Зачем? Он мне наврет, а мне нужна реальная картина.
– Иван Пантелеевич! Поймите меня правильно, я не знаю ничего о других источниках дохода Андрея Сергеевича. Может быть, он будет с вами рассчитываться из каких-то других средств.
– Понятно. То есть клуб работает в ноль, и перспектив никаких.
– Клуб действительно пока работает в ноль, но процесс пошел. Есть статистика, что на раскрутку клуба нужно как минимум три года, а мы всего год работаем в нормальном режиме.
– И что? Через два года он будет давать нормальную прибыль?
– Нет, Иван Пантелеевич, ту прибыль, которую вы привыкли считать нормальной, этот клуб не будет давать никогда! Это ж не водочный завод. Но прибыль будет. Не хуже, чем у других фитнесов.
– Спасибо, Светочка! Мне очень важно было это знать.
– Что-то случилось?
– Нет, просто планирую свои деньги.
Дальше разговор пошел уже на общие темы, а потом Бирюк раскланялся, послал Ксюше воздушный поцелуй и уехал.
Этот визит Михайловой не понравился, видно, в семье Старковых что-то произошло. Она набрала номер Старкова и попросила Лидию Федоровну ее с ним соединить.
– Привет, старушка! – сказал в трубке Старков своим обычным голосом. Это с ним случалось все реже и реже, обычно по телефону он говорил, как диктор программы «Время» советских времен. Очень важно и напыщенно.