Гильдия темных ткачей
Шрифт:
— Добром? — В тоне мертвой королевы слышалась сумасшедшинка. — Смешной мальчик! Потанцуем?
Смерч заколыхался, разбрасывая вокруг клочья цветной пены. Кокетство стихии было бы смешно, если бы Дайма не продирала дрожь.
— С удовольствием, Ваше Величество.
Он заложил левую руку за спину и поклонился, приглашая даму на эста-ри-касту.
— Милый, милый мальчик.
Из застывшего смерча шагнула королева и вложила пальцы в протянутую ладонь. Теплые, плотные, совершенно живые пальцы.
— Что, не веришь? — Она покачала головой и лукаво улыбнулась. — Да, я могла бы вернуться. Но не хочу. Осталось совсем недолго ждать.
Дайм закружил
— Все, хватит, — резко оборвала танец Зефрида. — А то опоздаешь на бал.
Дайм сморгнул сладкий морок: стены вернулись на место, сквозь западное окно лился мягкий свет. Западное? Шис, очаровательная шутка, продержать его в башне до вечера!
— Ваше Величество уверены, что Линза?..
— Если боишься, уезжай сегодня же, — оборвала его Зефрида. — Я сберегла Башню для Шуалейды, но все прочее не в моей власти.
От её голоса Дайм вздрогнул: ничего общего с очаровательной кокеткой, пусть и призраком. Из глаз королевы на него смотрела стихия. Не добрая, не злая. Равнодушная.
— Тебе пора.
— До встречи, Ваше Величество.
— Прощай, светлый шер.
Дайма окатило ледяной волной: он понял, что сделала Зефрида и чем расплатилась с Двуедиными.
— Прощайте, Ваше Величество.
Дайм почтительно склонился над призрачной рукой. Показалось, Зефрида улыбнулась, прежде чем окончательно раствориться в стихии.
Впервые Дайм всерьез пожалел, что ни разу толком не поговорил с Зефридой. Но кто же знал, что безобидное привидение окажется мифическим Хранителем Источника?
Шагнув за порог, он обернулся и восхищенно покачал головой: ни следа от буйства стихий, ни намека на разноцветный смерч. Всего лишь старая башня и толпа слуг со щетками, рулонами материи, коврами — и посреди всего этого щуплый, но громкоголосый распорядитель.
Когда витражная панель чуть не сбила его с ног, а мастер-стекольщик удивленно выругался — какой шис не дает пройти по пустому коридору? — Дайм сообразил, что по-прежнему невидим. И все еще в дорожной одежде. А шум отъезжающих карет, взволнованные голоса, топот сотен ног, музыка и наполнившая Риль Суардис суета намекали, что к началу бала он уже опоздал. Значит, придется забыть о торжественном явлении Голоса Императора — никто не смеет прийти позже короля.
Не показываясь на глаза слугам, Дайм добежал до своих покоев. Его подгоняла не столько необходимость скорее заняться делом, сколько прозаический голод: торопясь в Суард, он выгнал отряд с постоялого двора без горячего завтрака, ограничившись лишь кружкой козьей простокваши и ломтем вчерашнего хлеба на каждого. Малыш Эрнандо тогда сморщил непривычный к сельской пище нос и отказался пить «эту вонючую мерзость», чем изрядно Дайма повеселил: хорошо же маменька Эрнандо себе представляет жизнь имперского порученца. Сейчас бы кто подал Дайму «этой мерзости»! Но, увы, пришлось довольствоваться походным запасом сухарей и вяленого мяса из седельной сумки, запивая водопроводной водой: в списке срочных дел дегустация кушаний значилась месте так на шестнадцатом, между вербовкой одаренных юношей в Серую Стражу и охмурением супруги бургомистра с целью вызнать без лишнего шума имена взяточников из магистрата.
Слава Светлой, должность Голоса Императора позволяла являться на все официальные мероприятия в парадном мундире, не мороча голову изысками моды. Один
На приведение себя в должный вид ушло не более трех минут. А на исследование передвижений Бастерхази и нитей-связей Источника — раз в пять больше. Зато Дайм теперь точно знал, что темный не приближался к Шуалейде и не пытался что-то делать с Линзой. Это внушало надежду, что удастся обойтись без крайних мер. А не удастся — Дайм готов был ответить перед Конвентом и Императором хоть собственной жизнью.
Шу приложила ладони к гудящим вискам, вдохнула свежие ароматы сада и едва не закашлялась. Тошнота и головокружение не желали отступать.
«Светлая, об этом я мечтала?!»
Она медленно открыла глаза и взглянула в темное стекло. Оттуда щурилась бледная, узколицая девушка. Сложная прическа с жемчужными нитями и диадемой клонила голову, ожерелье казалось драгоценным ошейником.
«Встряхнитесь, Ваше Высочество! Все еще только начинается», — померещился скрипучий голос Берри.
— Соэ лан зии, — шепнула Шу и подставила разгоряченное лицо ветерку.
Так хотелось вложить в заклинание чуть больше силы, чтобы ветер влетел в зал, погасил благовонные курильни, сорвал с колонн цветы, унес запахи жаркого, вина и пота! Чтобы вымел из голов суетную липкость любопытства, жадности и тщеславия. Почему Берри не предупредил, что будет так больно? Ширхаб!
«И что бы Ваше Высочество сделали, если бы предупредил?»
«Не пошли бы на этот проклятый богами бал!»
Воображаемый гном пошевелил бровями, фыркнул и растворился. А Шу, решившись, представила, как ветер оборачивается вокруг неё, сгущается в полупрозрачный кокон — и вся ментальная гадость скатывается густыми каплями и впитывается в пол. Через мгновенье тошнота отступила и Шу смогла свободно дышать. Теперь уже звуки скрипок не казались мяуканьем прищемивших хвост кошек, а танцующие шеры — стадом кривляющихся мартышек. Да и сама Шу перестала ощущать себя болотным выползнем на суше.
«Хватит отсиживаться. Кей не прячется, а ему приходится куда тяжелее. И вообще, ты же не думала, что увеселение ограничится торжественными речами, подарками и единственным танцем с отцом? Давай, покажи им, что ты принцесса, а не деревенская клуша», — подумала Шу отражению. Девушка в стекле надменно улыбнулась, качнула серьгами. Шу окинула взглядом зал: Кейран с Дарнишем, Заком и Ахшеддинами в западном конце, отец с Фломами и советниками неподалеку, на тронном возвышении, Ристана в центре зала, в стратегически выгодной позиции у фонтана, ало-черного пятна Бастерхази не видно. Вдохнув напоследок вечерней свежести и гордо расправив плечи, Шу вышла из оконной ниши, скрытой бегониями и плющом. Но едва прошла полдюжины шагов, над ухом раздался сладкий голос:
— Ваше Высочество, позвольте пригласить на танец?
Еле сдержав желание громко и выразительно послать шера к ширхабу, она улыбнулась и обернулась. Над ней возвышался хлыщ в парче и кружевах, покачивал завитыми вороными локонами и сиял фальшивой до отвращения улыбкой.
«Условная категория, воздух, девятнадцать лет, волк на гербе — младший Кукс», — мысленно сверившись со списком гостей, определила она.
— Благодарю, баронет. Как-нибудь в другой раз.
— Тогда, быть может, Ваше Высочество желает послушать Фернелло? Сегодня ему аккомпанирует сам Клайвер, — не отставал Кукс. — Позвольте, я провожу вас в галерею Масок. Слышите, скрипка? Вступление к арии Тристана.