Гильдия. Трилогия
Шрифт:
Раздражение готово было выплеснуться наружу, как вдруг случилось нечто странное. Белобрысый мальчишка упал перед пиратом на колени, двумя руками подхватил его руку, прижал к своему лбу.
Сарх отдернул руку, растерянно оглянулся. Пленники уже скрылись в каюте, а соплякам со скамьи не видно, что происходит у самой лестницы.
Белобрысый тихо заговорил по-наррабански с такой легкостью, словно это был его родной язык:
– Господин, яви милость, возьми к себе! Сам видишь, как со мной обращаются! – Подросток поднял пальцы к скуле, на которой расплывался свежий синяк.
– К себе? – непонимающе переспросил Сарх. – В отряд?
– Да! Это настоящая
Сарх снова огляделся. Не то чтобы он поверил поганцу, но на всякий случай сказал:
– Встань. Увидят.
Парнишка тут же вскочил на ноги.
– Я заслужу!.. Я докажу!.. Прямо сейчас могу сделать господину подарок, открыть тайну! Девчушка, что с нами – это не просто девчонка, это дочь Светоча!
– Ты что, стукнулся головой о палубу?
– Я говорю правду. Там, на берегу, мой господин сам почувствовал в ней высокую кровь, разве не так?
Вообще-то Сарх не думал о высокой крови. Когда пираты приволокли ему смуглую добычу, он оценил красоту девочки, не задержавшись мыслями на ее происхождении. Но человек, которого хвалят за проницательность, как правило, сам искренне начинает верить в свое умение видеть все и всех насквозь.
– Ну и что? – спросил он насмешливо. – Прикажешь послать в Нарра-до письмо с требованием выкупа?
– Господин изволит шутить, – угодливо ухмыльнулся Дайру. – Но я же вижу: его львиное сердце тоскует по родине. А тут такой случай – вернуться героем...
– Что за чушь? – хмыкнул Сарх, против воли заинтересовавшись.
– Шайка грязных пиратов похитила принцессу. Благородный герой спас юную госпожу и вернул отцу. Все умиленно рыдают. На героя сыплются почести и награды.
– Но девчонка знает, что я главарь этих грязных пиратов. На меня такое посыплется...
– Девчонка глупа. Она проглотит то, что я для нее сочиню. Я могу быть полезным!
Сарх вдруг понял, что начинает прислушиваться к этой тощей дряни. Наррабанец видел много подлости и предательства, так почему они на этот раз не могут глядеть на мир сквозь светлые глаза с белесыми ресницами?
Конечно, только славные, непритязательные эрнидийцы могут называть это здание дворцом. Даже не замок крупного властителя – так, особняк солидного землевладельца. Правда, очень большой, зато построенный на редкость бестолково: со времен Джайгарша каждый из королей считал необходимым приткнуть к зданию по меньшей мере одну пристройку или крытый переход.
Дарнигар как-то объяснил наставнику принца, что дворцу не нужны неприступные стены. От внешних врагов неплохо защищают рифы и отвесные скалы. А местные жители – народ не воинственный, против них ни к чему возводить укрепления.
Но у Айрунги была на сей счет своя теория. Зачем крепостные стены? В этом лабиринте любая вражеская армия безнадежно заплутает и через месяц скитаний по лестницам, коридорам и галереям сдастся на милость эрнидийского короля.
То же самое с местным населением. Даже если заезжий смутьян сумеет растолковать добродушным рыбакам, что такое мятеж и как это увеселение затевается, все равно повстанцы не доберутся до тронного зала без подробной карты!
Айрунги, который не жаловался на зрительную память, освоился в
Кому подпевал принц, догадаться было нетрудно.
Айрунги тронул резную дверь. Она не скрипнула, не спугнула теплую компанию.
На скамье уютно устроились трактирщица с вышиванием на коленях и Чизи с недовязанным чулком. Обе с одобрением наблюдали за Шаунарой. «Дура-ведьма», натянув подол на колени, расположилась прямо на полу, на наррабанском ковре. Левой рукой притянула к себе принцессу, правой – обняла за плечи принца. Рядом примостился толстый старый пес, облезлый и вообще не дворцового вида. Подняв морду и опустив левое ухо, пес недоуменно внимал песенке о лихом моряке, который бодро подплывал к родному берегу на плоту из обломков судна. Как и тогда, в «садике», Айрунги понял, что Шаунара складывает незамысловатую балладу прямо сейчас, слово за словом:
«Подумаешь, от моря — Еще один урок! Такое знаем горе И вдоль и поперек! Коль лодка утонула — Греби на том, что есть...» Но тут плывет акула, Беднягу хочет съесть. «Не ешь меня – я высох, Как старая тарань! Жена на берег вышла — Туда, акула, глянь! Сама смотри, рыбешка, Каков на ней жирок: Что сдобная лепешка — И вдоль и поперек! Ну, прям тебе на радость Красотку разнесло! А от меня вся сладость — По челюсти веслом!» И глупая акула Помчалась по волнам, Кусалку распахнула... И пузом в берег – блям! «Что скуксилась, акула? Земля тебе не впрок? Да чтоб тебя раздуло И вдоль и поперек!..»Повернув голову, Шаунара заметила стоящего на пороге мужчину и оборвала песню. На ее замкнувшемся лице не было смущения – только недовольство знатной дамы, которую побеспокоил некстати явившийся слуга.
Чизи и Юнфанни, поджав губы, вцепились в рукоделие, как тот моряк из песенки в плывущую по волнам мачту. Они не произнесли ни слова, но холодное отчуждение лентой тумана проплыло по комнате над головенками насупившихся детишек. Даже толстый пес перестал стучать хвостом по полу.
Айрунги был посторонним. Ему не доверяли и не собирались делить с ним веселье. Мол, чужак, он чужак и есть, не всякая травка на нашем каменистом берегу приживается.