Гильдия. Трилогия
Шрифт:
– Интересно, Рахсан-дэр прямо отправится к Лаурушу? Или будет стороной выяснять, куда я пропала? – вздохнула Нитха, отведя с пути ветку, едва не стегнувшую по глазам.
Трое подростков давно свернули с дороги и шли напрямик сквозь осинник.
– Прямо к Лаурушу и заявится! – зловеще поддакнул вредный Нургидан. – Да ка-ак узнает, что ты сбежала неведомо куда! Ка-ак напишет в Нарра-до! А твой отец ка-ак осерчает! А ну, скажет, подать сюда мою непослушную дочку! Я на нее гневаться
Дайру, который шел впереди, обернулся и негромко, сердито сказал:
– Тихо, вы!..
– А в чем дело? – возмутился Нургидан (впрочем, возмутился шепотом: напарники привыкли доверять друг другу).
– Ворота недалеко. Если там охрана – могут услышать.
Нургидан и Нитха растерянно переглянулись: оба начисто забыли про караулы.
– Сейчас проверю! – кивнул Нургидан и бесшумно двинулся сквозь подлесок.
Напарники с завистью глядели вслед: тише оборотня по лесу мог скользить разве что солнечный луч…
Парень обернулся проворно: возник из кустов, словно лесовик.
– Сидят. Двое. Беды не ждут. Арбалеты отложили, на солнышке греются. Вот тут их и… – Нургидан закончил фразу свирепым жестом.
– Никаких «и»! – вскинулась Нитха. – Тебе бы только драться! Мы же не разбойники!
– Верно, – поддержал ее Дайру. – Шенги обвиняют в том, что он «жгучую тину» для преступников добывал, а его ученики нападут на охрану возле Ворот? Ты уж сразу учителю удавку подари!
– Так что же нам, домой возвращаться?
– Зачем? Есть одна мыслишка…
Кабак «Акулий плавник» показался Шенги более низким, приземистым, чем сохранила память детства. Дом словно ушел в землю по второй венец бревен, и потолок в чадной, грязной трапезной будто сполз по стенам: руку вытяни вверх – и вот они, потолочные балки! Впрочем, удивляться нечему. Не кабак усох и сжался – сам Шенги вырос…
До чего убого выглядят эти злые чертоги детства, этот дворец, где обитал всемогущий Шинтуш Темный Год, господин мелкого ворья…
Поганенькое заведение, даже не второсортное. Сажа из очага летает по всей трапезной: хозяин уже забыл, когда звал трубочистов. Жиденький слой соломы едва прикрывает грязный пол. Столы такие, что Шенги побрезговал бы на них облокотиться.
Но дела в «Акульем плавнике» все же идут помаленьку. За столами, несмотря на ранний час, торчит с десяток похмельных небритых рыл. Все в лохмотьях, все угрюмы, у каждого вид отпетого головореза. Не шумят, не смеются, песен не поют. Каждый молча тянет вино из глиняной кружки. Разом вскинули глаза на чужака в добротном плаще. Одинаковые взгляды – холодные, оценивающие. Дескать, если встретимся с тобою, господин, в темном переулочке, чем ты нас тогда порадуешь?
Самый оценивающий взгляд у того, кто стоит за стойкой. У хозяина этого роскошного заведения.
Шенги сдержал усмешку. И этого двуногого таракана он когда-то
Хотя о связи кабатчика с Жабьим Рылом Шенги знает только от Блохи. Может, хитрый Ярвитуш просто врет про свои дела с «ночным хозяином»?
Эти мысли промелькнули у Охотника, пока он неспешно шел от двери к стойке. Не оборачиваясь, Шенги знал, что его провожают хмурые взгляды завсегдатаев. Не любили в «Акульем плавнике» чужаков.
А вот Ярвитуш, наоборот, просиял. Прекратил беседу с каким-то забулдыгой, нежно прильнувшим к стойке. Оглянулся к солидному посетителю, всем своим видом выразил готовность служить любому капризу почтенного незнакомца.
Не узнал… ну, еще бы!
Шенги остановился у стойки, по-прежнему держа обе руки под плащом. Неприязненно покосился на забулдыгу, с отвращением сморщил нос: мол, мало мне грязи в этой жалкой дыре, так еще от всякого пьянчуги вонь нюхать?
Ярвитуш понимающе ухмыльнулся и беззлобно скомандовал:
– Бородавка, пошел вон.
– Кто? Я? Зачем? – захлопал глазами непонятливый Бородавка.
– Пошел вон, – терпеливо, тоном разъяснения повторил кабатчик.
Бородавка отлепился от стойки и плывущей походкой устремился к ближайшему столу.
– Чем могу быть полезен? – учтиво обратился кабатчик к новому гостю.
Шенги стоял спиной к кабацким выпивохам. Им не видно было, как незнакомец, откинув плащ, положил на край стойки жуткую чешуйчатую лапу и слегка побарабанил когтями по темному от времени дереву.
Ярвитуш изменился в лице, отпрянул к стене. Но не завопил, не бросился наутек и даже не потерял способности соображать. Раз единственный в мире человек, который может похвастаться такой лапой, не сидит в тюрьме (вернее, не висит мертвым на цепях), а явился именно сюда… ну, вряд ли он намерен пить вино и закусывать соленой хамсой!
– Не делай глупостей, Охотник! – тихо просипел Ярвитуш. – Мы тут не одни. Лучше уходи восвояси, я тебя не выдам.
– С чего это мне уходить? – пожал плечами Шенги. – Я еще только вошел! А что не одни – это ты очень, очень верно заметил. Пойдем-ка в чулан. – Гость кивнул на дверь в двух шагах от себя. – Там и потолкуем без лишних ушей.
– Я? С тобою? Нашел дурака! – Ярвитуш говорил негромко и убедительно. Он был готов в любой миг нырнуть под стойку. – Обернись, Охотник. У тебя за спиной – десять здешних морд. Все мне должны, все рады будут показать храбрость, лишь бы я с них должок списал. Ты меня… ну, может, успеешь ударить. Авось с одного раза не убьешь!