Гильдия. Трилогия
Шрифт:
– Выпью, выпью, – торопливо согласился хозяин и сделал большой глоток из кружки. – Так что ты говорил про «черные градины»?
– Что на них не купишь счастья. Вот я из тюрьмы бежал – и никто мне не рад. Даже ты со мной пить не хочешь…
– Пью я, пью! – Кабатчик в два глотка выхлебал вино. – Что рассказать-то хочешь?
– Много чего, – усмехнулся Шенги. – Мы, Охотники, любим поговорить. Как начнем – не остановишь!
Ярвитуш бросил на собеседника подозрительный взгляд: усмешка показалась ему недостаточно простодушной. Однако
– Ты вроде про свою захоронку начал…
– Про такое, – веско сказал Шенги, – рассказывают только самым близким друзьям. Мы ведь друзья, верно?
Охотник, почти не притворяясь уже, глядел, как обмякало, становилось по-детски доверчивым лицо кабатчика, как маслено заблестели его глаза.
– Друзья, – согласился Ярвитуш, еще не потеряв нить разговора. – Ой, друзья! Вот ты мне и расскажи про…
– И не первый день друзья! – перебил его Шенги. – В детстве лупили друг друга.
– Лупили? Я?! Такого славного парня?
«Быстро же тебя разобрало!» – злорадно подумал Шенги, а вслух сказал:
– Ты меня и сейчас обижаешь. Вот скажи: с какой стати вам с Жабьим Рылом понадобилось меня убивать?
– Это не нам! – поспешил Ярвитуш отклонить обвинение. – Нам не надо! Нам просто заплачено было!
Охотник взял пилку и начал спиливать заклепку с железного кольца на левой руке. Не прекращая работы, спросил:
– Заплачено? Кем?
Кабатчик счастливо заулыбался и положил ладони на днище бочки. Блаженная рожа сияла предчувствием того, как он будет рассказывать этому чудесному, замечательному Охотнику все, о чем тому интересно будет услышать!..
Крутой косогор порос мелкой буро-зеленой травой, чьи стебельки прочно сплелись меж собой. И по этому жесткому «войлоку» в низинку, поросшую невысокими деревцами, скатился живой ком: огромный волк и двое подростков, вцепившихся в его загривок.
Нургидан вывалился из ворот в волчьем обличье, но в тот миг, когда все трое завершили свой путь кувырком по склону, на опушке сквозного леска очутились уже три человека.
Ни Дайру, ни Нитха не заметили, в какой миг волчья шерсть в их пальцах превратилась в ворот рубахи. Не до того им было, шеи бы не свернуть!
Складка сдвинулась, и вместо широких земляных «ступенек» подростков встретила крутобокая гора и живая колючая «терка» под ногами.
– Целы? – голосом заботливого командира поинтересовался Нургидан и сделал движение, чтобы подняться.
– Лежи! – взвизгнула Нитха.
Нургидан подчинился. Лежа вытянул меч из ножен, зашарил глазами: где опасность?
– Думаешь, «поющий цветок»? – огляделся Дайру. – Похоже на то…
Вдоль опушки на одинаковом расстоянии друг от друга красовались аккуратные крепкие стволики в человеческий рост. Каждый был увенчан громадным серо-белым цветком с мясистыми лепестками. Цветки были обрамлены пучком широких листьев. Вдоль стволиков бессильно свисали длинные,
– Да ну? – усомнился Нургидан. – А чего ж тогда они молчат? Может, ложные? Мы с таким шумом въехали – а они и не проснулись!
– Может, и ложные, – кивнул Дайру.
Будто отозвавшись на его слова, ближние деревца дрогнули, лепестки цветков зашевелились. В воздухе возникло жужжание, оно становилось громче и громче.
Ученики Охотника прижались к земле – и вовремя. Ветви, до сих пор свисавшие вдоль стволов, поднялись, потянулись в их сторону, зашарили в воздухе. Жужжащая мелодия тревожно вибрировала, словно направляя слепые ветви, подсказывая им, где искать добычу.
Не вставая, Нургидан извлек из ножен меч. Почуяв движение, ветви устремились к нему – хищные, усаженные крючковатыми шипами.
Меч метнулся снизу вверх навстречу – и отсеченная ветвь упала на землю. Нитха азартно вскрикнула, Дайру завистливо хмыкнул: гибкую, подвижную ветку непросто было срубить мечом, а уж лежа-то…
Зло оскалившись, Нургидан поднялся на левом локте и так же ловко разделался еще с двумя шипастыми ветками.
– Уходим ползком, между опушкой и склоном, – приказал он, как всегда командовал в опасной ситуации. И напарники повиновались ему.
Вслед молодым Охотникам летела заунывная, завораживающая песня хищного леса. Песня, которой деревья подманивают животных, чтобы разорвать их в клочья и удобрить кровью почву у корней.
Миновав «поющие цветы», подростки поднялись на ноги, отряхнули грязь с одежды, а Нитха с чувством показала лесу язык.
– Крепко сдвинулась складка! – оценил Дайру и попытался сориентироваться: – Нам сейчас идти… нам идти… ох, чтоб мне в Бездну брякнуться! Это что же – назад, в лес?
– Прорубимся, – легкомысленно отозвался Нургидан. Он даже не пытался прикинуть, как лежат соседние складки. Зачем? Друзья рядом, они во всем разберутся.
– В лес? – удивилась Нитха. – Ты там что-то обронил?
– Ну, как же! Шум от складки катится с той стороны, совсем рядом. Громкий, с рокотом, как эхо. Значит, там море, не лезть же туда! На гору карабкаться – опять в Ворота выпасть. Значит, остается лес – вон какой подковой вокруг горы… – Дайру поймал насмешливый взгляд карих наррабанских глазищ – и скис, потерял уверенность: – Я чего-то намудрил, да?
– Ничего страшного, размудрим обратно! – дружески откликнулась Нитха. – Звук и впрямь громкий, двойной, но это не шум прибоя, это еще одна складочка голос подает, а значит, за гранью, с наветренной стороны, тянется тоненький такой коридорчик, обе его стенки нам хором поют… Вон на лужайке пара хохлатых кроликов травку щиплют, они зверушки чуткие, давно бы удрали, если бы угадали за складкой что-то совсем-совсем чужое. Ветром с той стороны бабочку принесло – а откуда над морем бабочка? Я, конечно, постою у складки, погляжу, проверю, но и так все ясно… А главное – ветер не пахнет морем!