Гильдия. Трилогия
Шрифт:
Шенги, стоя на пороге, любовался спором девчонки и старика. Охотник не так хорошо знал наррабанский, чтобы понять орлиный клекот вельможи и сорочье стрекотание девочки. Но уж очень забавно выглядели эти двое.
Да, Рахсан-дэру не позавидуешь! Нелегкую ношу возложил на него Светоч Наррабана – разыскать юную принцессу, сбежавшую из дворца, чтобы стать ученицей Подгорного Охотника. И не вернуть ее домой (с этим старый вельможа справился бы легко), а остаться при ней и взять на себя заботу о том, чтобы девочка выросла достойной дочерью своего царственного
Оба заметили Шенги, смутились, замолчали.
– Доброе утро, почтенный Рахсан-дэр! – улыбнулся Охотник. – Как видишь, эта пичуга здорова. Я же обещал тебе это вчера!
Нитха и впрямь выглядела чудесно. На смуглом личике алел румянец, темные глаза весело блестели… ну, никаких следов того, что вчера она, измученная до полусмерти, брела по плечи в ледяной воде. Гильдия знала толк в целебных снадобьях!
– О да! – сварливо отозвался наррабанец. – Она здорова, чего не скажешь обо мне! После каждой беседы с этим юным чудовищем я чувствую, как черные щупальца Гхуруха оплетают мою измученную душу.
– Не жди от меня сочувствия, почтенный Рахсан-дэр. Ты заботишься об одном юном чудовище, а у меня в учениках их трое… Чем на этот раз тебе не угодило это невозможное существо?
Рахсан-дэр коротко изложил суть спора и предъявил покрывало.
– Ты совершенно прав! – твердо сказал Охотник. – Если в праздник мои ученики появятся на улице в старой одежде, весь город будет говорить, что Совиная Лапа обнищал, а Гильдия разорилась. Я как раз привел портного с соседней улицы и его подмастерьев. Они принесли ворох одежды и подгонят ее на нас, чтоб ловко сидела. Кстати, девчонка, сегодня ты будешь в платье. Штаны и рубаха – дорожная одежда!
По личику Нитхи скользнула раздраженная гримаска: за три года она так и не привыкла носить платье. Каким бы длинным оно ни было, юной наррабанке казалось, что ее ноги обнажены. Но девочка не стала спорить, ответила кротко:
– Да, учитель.
– И покрывало, я думаю, к платью отлично пойдет, – улыбнулся Шенги.
Старик поспешил закрепить свою маленькую победу:
– Полагаю, почтенный Охотник, Нитхе-шиу ни к чему посещать храмы чужих богов. Пока ты вместе с юношами будешь приносить жертвы, мы с дочерью Светоча займемся чем-нибудь достойным, полезным и приятным. Например, посетим лавку книготорговца и приобретем несколько книг, которые оросят душу благородной девицы дождем мудрости.
– Такая лавка есть рядом с храмом Того, Кто Повелевает Ветрами, – кивнул Шенги.
Нитха заставила себя произнести милостивым тоном королевы:
– Ты прав, Рахсан-дэр, так и поступим… – И тут же все испортила, ляпнув: – Подожди, я сбегаю наверх, возьму котомку, чтоб было в чем тащить книги.
Рахсан-дэр посерел от негодования.
– И я слышу такое из уст дочери Светоча?! Разве Нитха-шиу не видит, что со мною нет слуг? Неужели мне доведется увидеть, как царственная дева… подобно рабыне… своими руками… О-о, Гарх-то-Горх, видишь ли ты это?! О-о, пусть мне, жалкому псу, отрежут ухо в знак позора и поношения, раз я не сумел внушить
– Нет-нет, – поспешно поправилась Нитха. – Я хотела сказать – отдам распоряжения! – И побежала вверх по лестнице. Вслед ей полетело гневное:
– Скажи мне, о недостойная дочь великих предков, что говорит «Тропа благочестия и добродетели» о ноше знатных девушек?
– Сейчас-сейчас! – донеслось сверху. – Только распоряжусь!
Тощий надменный подмастерье портного был оскорблен, словно вельможа, которому велели взять вилы и убрать навоз в хлеву. Ему, почти что уже мастеру, приказано было принарядить раба! Но заказчик есть заказчик. И подмастерье орудовал иглой, дошивая прямо на белобрысом юнце рубаху и стараясь, чтобы ворот не слишком открывал ошейник.
Дайру не мог дождаться, пока портняжка закончит работу. Надоело стоять не шевелясь, а при любом движении игла злорадно вонзалась в кожу. Да еще портняжка начинал вопить, что ему мешают работать. Позади скрипнула дверь, и знакомый голосок торопливо произнес:
– Как пойдем в город, не забудь взять свою котомку.
– Это еще зачем? – поинтересовался Дайру, не поворачивая головы.
– Рахсан-дэр грозится купить мне кучу книжищ.
– А я их должен за вами таскать? Угу. Мечтаю об этом, как об удавке палача.
– Да-а-айру!
– Что – «Да-а-айру»? Хочешь мною командовать – выходи замуж за Витудага. Станешь мне хозяйкой – ну, тогда…
– Ой, траста гэрр, что ты такое бренчишь? Ну Дайру!.. Ну, пожалуйста!..
– И не старайся. Нургидана попроси.
– Ты что, Нургидана не знаешь? Ну Да-а-айру!
– Не скули.
– А давай так: вот пойдем за Грань, будет твоя очередь костром заниматься – я вместо тебя хворост соберу.
– И приготовишь еду.
– Вымогатель!
– Не хочешь – как хочешь, – пожал плечами Дайру – и тут же его клюнула мстительная игла.
– Стой смирно! – прошипел подмастерье портного.
– Договорились! – поспешно сказала Нитха. – Ой, чуть не забыла… что сказано в «Тропе благочестия и добродетели» о ноше знатных девушек?
Дайру с ходу процитировал на хорошем наррабанском:
«О дочь высокородного отца, руки твои не должны знать ноши тяжелее, чем цветок или веер, и лишь тогда, когда рядом нет служанки, дозволено тебе держать над собою зонт…»
– Ах да, спасибо…
Нитха не закрыла за собою дверь, и Дайру услышал ее удаляющийся голос:
– Все в порядке, Рахсан-дэр, я отдала приказание. Кстати, ты спрашивал меня об этом красивом отрывке из «Тропы благочестия и добродетели»…
Аруз Золотая Муха, пыхтя, приставлял к стене длинную лестницу. Приставил, пнул для надежности – крепко ли встала?
– И зачем она тут? – поинтересовался за его плечом знакомый голос.
На лице хозяина трактира мелькнуло раздражение, но сразу исчезло. Аруз обернулся, его круглая физиономия засветилась доброжелательностью и благодушием: