Гилгул
Шрифт:
14 часов 54 минуты Дежурный на вахте страшно удивился, увидев Сашу снова. На лице его было написано столь искреннее и глубокое изумление, что Саша невольно улыбнулся. Впрочем, изумление быстро сменилось неприкрытой враждебностью.
— Что нужно? — хмуро и мрачно, тоном подземельного заточенца спросил дежурный.
— Балабанова, — неприятно удивленный хамским обращением милиционера, ответил Саша. — Балабанов-то здесь?
— Опять, да? — оскалился дежурный. — Носит вас, а мне потом по шапке получать. Понажираются с утра пораньше и раскладываются, а я после из-за вас по шее…
— Слушай, — в тон ему, то есть с чрезвычайной мрачностью, сказал Саша. — Ты заканчивай бухтеть, ладно? Балабанова лучше вызови.
— Я бы вызвал тебе, — дежурный многообещающе
— Да что случилось-то? Ты толком объяснить можешь?
— Да ничего, — тоскливо прорычал тот. — Без тринадцатой остался, вот чего. Благодаря тебе.
— Мне? — изумился Саша.
— А то кому же? Начальство тебя из окна увидело, подумало — пьяный валяется у вахты, а я не гоню.
— И что?
— И все, — зло развел руками дежурный. — Я ведь не в ГАИ работаю. У меня мильены под половицей не лежат!
— Старик, ну я-то чем тебе виноват? — примирительно сказал Саша. — Плохо стало, со всяким случиться может.
— А, — дежурный обреченно махнул рукой и вурдалачьи цыкнул зубом. — Вас только и слушать.
— Балабанова-то позови, — попросил Саша.
— Я-то позову, — снова вздохнул дежурный. — Я позову, а ты опять тут хлябнешься.
— Не хлябнусь, — пообещал Саша.
— Точно?
— Клянусь.
— Ладно, — дежурный снова покосился на него. — Позвоню, чтобы спустился. Только ты того… Смотри.
— Я же сказал. Милиционер скрылся в будке. Балабанов выскочил через двадцать секунд. Пиджак висел на нем криво, галстук сбит на сторону. Глаза у Кости лезли на лоб от изумления.
— Это ты? — спросил он, подходя ближе и щурясь, словно не доверяя собственному зрению. — Саня?
— Нет, тень отца Гамлета, — усмехнулся тот. — Что ты дурацкие вопросы задаешь?
— А… ты разве не в больнице?
— Выписался уже, — отмахнулся Саша. — Слушай, я тебе еще нужен или нет? Мы вроде в «Ленинку» собирались? Если ты передумал, так я домой поеду, посплю.
— Нет, ну почему передумал? — Костя не без сомнения посмотрел на приятеля. — Не передумал. А ты точно в порядке?
— В порядке, в порядке.
— А как же твои… эти… как их, ну… ну, эти…
— Стигматы, что ли?
— Точно.
— Прошли уже.
— Да? — ненатурально обрадовался Костя.
— Да. Ты мне покажешь документы на Потрошителя?
— Покажу. Только, раз уж все равно вышел, может, сначала в «Ленинку»?
— Нет. Сначала давай документы посмотрим.
— Ну, ладно. Как скажешь. Пойдем, — мотнул головой Костя. Они миновали проходную, где для Саши был выписан разовый пропуск, причем дежурный кивнул ему, как хорошему знакомому. Поднялись на нужный этаж и после прогулки по длинным коридорам вошли в кабинет.
— Садись, — кивнул Костя. — Устраивайся поудобнее. — Казалось, он все еще не верит, что перед ним сидит Саша собственной персоной. Сам Костя устроился за столом, полез в небольшой сейф, достал пухлую папку и звонко шлепнул ею по столу: — Вот, здесь он весь. Баженов Олег Юрьевич, тысяча девятьсот шестьдесят второго гэ-ры. Уроженец гор. Москвы. Смотри, если нужно. Саша огляделся, — куда бы пристроить пакет с «Благовествованием», — положил его на колени и раскрыл «дело». Полистал страницы, всмотрелся в фотографии, виденные им уже однажды. Потрошитель, прозванный так за то, что повторял почерк лондонского Джека-Потрошителя. Тот же порядок нанесения ударов. То же время совершения преступлений. Те же временные промежутки между убийствами — двадцать четыре, девять и двадцать два дня соответственно. И взяли его на сороковой день после убийства очередной жертвы. Убийца-психопат, тут не могло быть двух мнений. Никаких других мотивов Саша не видел. Домашний адрес. Фотография. Неужели Ангелы могут фотографироваться? Интересно. Протоколы осмотров мест происшествий, допросов подозреваемых и немногих свидетелей. Заключения патологоанатомов, криминалистов, дактилоскопистов. Ни пригодных для идентификации отпечатков пальцев, ни следов обуви, ничего. На каком же основании
— Как вы его вычислили? — спросил у Кости словно между прочим.
— Так по твоему же совету, — удивился такой недогадливости оперативник. — Ты ведь сам сказал, что надо во всех жертвах искать что-то общее. Мы и стали искать. Так вот, оказалось, что все его жертвы — беременны и все на ранних сроках. От недели до месяца. Он, понимаешь, в женских консультациях отирался.
— Где? — теперь уже Саша не смог скрыть удивления.
— В женских консультациях. Ну, там, где беременных смотрят, знаешь? В платной клинике на шоссе Энтузиастов, там, сям. Короче, сидел неподалеку от регистрационных окошек и слушал. Высматривал подходящую девушку. Адрес-то в регистратуре называют. Имя, фамилию, отчество. Иногда и номер телефона. Потом присматривался, подыскивал одиночек. В смысле, незамужних и без постоянных кавалеров.
— Проституток, что ли? — конкретизировал Саша.
— Ну, почему сразу проституток? Не только. Всякое в жизни случается. Ну вот, значит. Так он их и подбирал.
— А вы-то как на него вышли?
— О, брат, знаешь, сколько народу пришлось задействовать? Без малого три сотни человек.
— Вышли-то вы на него как? — терпеливо повторил Саша.
— Ну как, как. Известили охрану и сотрудников регистратур районных женских консультаций и наиболее известных платных клиник Москвы, подсадили туда своих сотрудников. Как объявился подходящий типус, мы стали его «пасти». Ну и взяли, когда он на очередное дело шел. — Костя вздохнул. — Вообще-то, честно говоря, нам повезло. Если бы у него при себе ножа не оказалось — все насмарку бы пошло. Но ждать тоже было нельзя. А вдруг бы он девчонку того… завалил бы? Пришлось брать на свой страх и риск. Но, слава Богу, нож у него при себе был. Тот самый ножичек. Эксперты-химики подтвердили.
— Понятно. Саша перевернул несколько страниц, просмотрел показания свидетелей. Ничего. Даже описания размытые, неясные какие-то. «Рост примерно метр семьдесят восемь». — Примерно. Понятно. Или чуть выше, или чуть ниже. Свидетельница толком не разглядела. — «Лицо? Обычное. Без особых примет». — У него, Саши, тоже, в общем, нос над подбородком не нависает. И рост, кстати, весьма и весьма средний. «Одет… Вроде в пальто. Или, может быть, в плащ. Во что-то темное и длинное. И, похоже, в костюм. Ну да, наверное, в костюм». Одни «наверное» да «может быть». Это портрет художника-абстракциониста. По такому ориентироваться — пол-Москвы пересажать можно. Короче, толкового описания у органов не было. А что с ножом? Саша торопливо перелистал страницы дела. Вот, фотография того самого ножа. Широкая темная рукоять с углублениями под пальцы, но без гарды. Широкое лезвие. Очень острое, сантиметров пятнадцать длиной. Без всяких излишеств типа штопора, отверточек и прочего. Очень дорогой нож. Саша зажмурился. На мгновение у него возникло ощущение «дежа вю». Вроде сидел он уже в этом самом кабинете когда-то и вот точно так же рассматривал эту фотографию. Нож фирмы «Гербер», модель «6969». Знакомый до боли. Но, слава Господу, — это от всей души, без боязни, — не его. Не было у Саши такого ножа. Никогда не было. Он захлопнул «дело» и не без облегчения отодвинул его в сторону.
— Спасибо, Костя.
— Да не за что, Сашук. Не за что, дорогой, — тот прямо зацвел. С чего бы? — Ты мне помогаешь, я — тебе помогаю…
— …себе помогать, — тихо закончил Саша.
— Ну что, поедем в «Ленинку»? — Костя спросил это опасливо, словно боясь, что сейчас у Саши отыщется еще какое-нибудь спешное дело.
— Поехали, — кивнул тот.
— Ты мне хоть расскажи, в чем дело-то, — с облегчением попросил Костя, запирая папку в сейф.
— Понимаешь, — медленно начал Саша, тщательно обдумывая то, что собирался сказать дальше: — Тут, в общем, такое дело. У меня в пакете лежит книга. Это… не просто книга. Это «Благовествование». Ты знаешь, что такое «Благовествование»?