Гимн крови
Шрифт:
Именно по этой причине Клем разглядывал лестницу, Большая Рамона бормотала себе под нос нечто неслышимое, а Жасмин жутко нервничала, пробегая на высоких каблучках и сжимая руки. Даже маленький Джером был взволнован этим событием, поэтому носился вверх и вниз по лестнице. И даже Томми и Нэш прервали свои утренние стенания, чтобы взглянуть на смертную девушку и предложить ей помощь.
Мне не составило никакого труда быстро просмотреть и взвесить их мысли, чтобы получить общую картину этого значительного и эксцентричного события, не
Я также, несколько насильственно, поработал над сознанием самой смертной девушки, пока она сидела на кровати Квинна, усыпанной цветами — действительно великолепным пестрым покрывалом из живых роз — и разговаривала с Квинном.
С самого начала я захлебывался от наплыва образов, и теперь происходящее вызывало почти панику в моей бесстрашной душе.
Осуществить темный обряд? Создать еще одного вампира? Вновь печали и горести?
Сожаления и страдания?
О нет! На помощь! Убийство! Полиция!
Хорошо ли я подумал, перед тем как украсть у судьбы еще одну душу?
Я, желающий быть святым?
Я, бывший однажды на короткой ноге с ангелами?
Я, который претендует на то, что видел Бога Воплощенного?
Вырвать у смерти душу, чтобы привести ее в царство бессмертия?
Комментарий: я потому еще так привязался к Квинну, что не я его создал. Он пришел ко мне сам. Возможно, так чувствовал себя Сократ, когда к нему приходили все эти блестящие греческие мальчики за советами.
Возвращаясь к повествованию: если в соперничестве за сердце Квинна у меня был достойный противник, то это была та самая смертная девушка. Квинн же уже взволнованно нашептывал ей: о нашей крови, о разрушительном даре бессмертия… Да, это предложение было впервые откровенно озвучено его губами. Великий Боже! Дитя, продемонстрируй же хоть какую-то твердость, подумал я! Прошлой ночью ты видел свет небес!
Мона Мэйфейр звали девушку. Но она никогда не была знакома и ничего не слышала о Меррик Мэйфейр.
Поэтому забудьте об их родстве прямо сейчас.
Мэррик была квартеронкой, рожденной среди "цветной" родни, жившей в деловой части города. В то время как Мона была представительницей белой ветви Мэйфейров из респектабельного района, и вряд ли до ее слуха донеслось хотя бы упоминание о Мэррик или ее "цветных" родственниках. Что касается Мэррик, то ее именитая "белая" родня вовсе была ей безразлична. Она следовала своим путем.
Однако Мона была подлинной ведьмой, как и Мэррик. Но что такое быть ведьмой?
Хорошо… Остановимся на этом. Это дает способность читать мысли, вызывать духов и призраков, а также применять прочие оккультные навыки.
За последние несколько дней я достаточно наслушался о прославленном клане Мэйфейров от Квинна и знал, что кузины Моны, также ведьмы и, похоже, практически преследовали девушку. Причиной, без сомнения, было их беспокойство о ребенке.
На самом деле я имел возможность немного
Мы, вампиры, не любим ведьм. Догадываетесь почему?
Любой уважающий себя вампир, даже если ему или ей стукнуло три тысячи лет, может ввести в заблуждение любого смертного, хотя бы частично.
Тем более такие юные, как Квинн — без вопросов. Жасмин, Нэш, Большая Рамона — все они считали Квинна человеком. Эксцентричный? Безумный? Да, они подозревали, что это так, но считали его человеком, и Квинн мог бы пожить среди них какое-то время.
И, как я уже упоминал, меня они считали человеком тоже, хотя мне не приходилось долго рассчитывать на это.
Теперь ведьмы. С ними все иначе. Они способны заметить мельчайшее отклонение от нормы в каждом создании. Им дается это с легкостью, учитывая постоянную тренировку.
Нечто в этом духе я чувствовал на похоронах со стороны Ровен Мэйфейр и ее мужа, Михаэля Карри, и отца Кевина Мэйфейр. Но к счастью их мысли были заняты множеством других проблем, поэтому мне не было резона беспокоиться.
Так, хорошо, а где же был я? Да, это забавно. Мона Мэйфейр была ведьмой, причем одной из самых талантливых. И как только год назад нечистая кровь завладела Квинном, он поклялся, что не будет искать с девушкой встреч. Причиной было то, что она умирала, а также страх, что она поймет, какое зло поддерживает жизнь в нем самом, а осквернить ее он не мог.
Как бы там ни было, своевольно и к всеобщему недоумению она: появилась здесь час назад на длинном семейном лимузине, который угнала из-под носа водителя, прохлаждавшегося рядом с медицинским центром Мэйфейров, где она умирала вот уже два года.
(Бедный, несчастливый парень прогуливался по кварталу, покуривая сигарету, и последнее запечатлевшееся в ее памяти было то, как он бежит за машиной).
Затем она направилась к флористу, потом к другому — к тем из них, для которых имя Мэйфейр так же благозвучно, как прекрасны немедленно и в огромных количествах скупаемые ею пышные букеты из золотых коллекций.
Затем она промчалась по двойному пролету, как они называют длинный мост через озеро, подъехала к Блэквуд Мэнор, где и вышла из машины: босая, в болтающейся на худом, как скелет, теле больничной пижаме, с кожей, покрытой синяками и кровоподтеками — настоящий ужас с копной рыжих волос, велевший Жасмин, Клему, Аллену и Нэшу отнести все цветы в комнату Квинна, потому что, мол, она получила распоряжение от самого Квинна устлать ими кровать под пологом. Это была завязка. Не волнуйтесь.
Расстроенные и сбитые с толку, они сделали, как ими было сказано.