Гимн шута 4
Шрифт:
Приходилось помнить, что каждое произнесённое слово пишется на десятки носителей. С обеих сторон.
— С соизволения воли государевой и для защиты подданных его…
— Да-да-да, — махнул рукой клановец. — Еще попытка? Или все-таки подеремся?
— Нам нужен станочный парк третьего цеха, — коротко объявил о своих претензиях Трубин.
— Е-мое… — под ошеломленным взглядом Марата собеседник насмешливо развел руками. — То есть, это работа Турбиных — аварии на моем заводе, нападения на сотрудников и
«Гость»… промолчал. Такое подтвердит только самоубийца. Но и это молчание было довольно… красноречиво. Да, оно не давало права выдвинуть обвинения, но основания для маленькой победоносной войны Трубиных ставило под сомнение основательно.
— Даю слово, что если ты признаешь провокацию против меня лично — я не буду мстить за нее, — коротко выдал Волконский.
Тонкий момент. С одной стороны, ничто не удержит Волконского от обращения «в органы», как говорили в старину. А с другой стороны, стоит ему нарушить слово в таком вопросе, и вести с ним дела откажутся даже мелкие торговые Дома.
— Нам нужен третий цех, — повторил Марат.
— Будет признание — не буду препятствовать, — пожал плечами парень.
Трубин задумался. Он прекрасно понимал, что именно происходит. Собеседник искал основания сохранить за собой («Вернее, уже за сестрой.» — напомнил себе о том, что говорит с живым трупом, мужчина).
— Да, это была наша провокация, — склонил голову он.
Попробуй докажи это в суде. Хоть и сказано было под объективный контроль. Просто никто не будет предоставлять подобную запись. Слишком серьезный урон доя репутации.
— Прекрасно, — улыбнулся Павел. — С этим вопросом мы решили.
Отказываться от своих слов он даже не думал и действительно планировал пропустить «гостя» к станкам. Однако перед тем…
— Теперь поговорим об оскорблении Светланы Волконской, — произнес он.
Прозвучало серьезно. Особенно со стороны того, кому терять-то уже нечего.
Марат развел руками.
— Могу предложить лишь деньги в качестве виры.
Павел нахмурился. Всерьез. Вообще, в вопросах оскорбления госпожи, предложение денег считалось чем-то… не совсем равноценным и достойным. Вроде как дамскую честь меняют на презренное злато.
— Не кажется ли тебе, что… — с легким давлением в голосе начал Волконский.
Однако и этого отчего-то хватило, чтобы Трубин сделал небольшой шаг назад.
— Брат, ты что, с ума сошел?! — пробился в эфир возмущенный голос Светланы. — У нас оборотных не хватает! Кассовый разрыв ширится. Нам тысяч двести пятьдесят вообще бы не помешали! Да и…
Дослушивать парень не стал. Общий смысл до него дошел. И цифру он услышал.
— Полмиллиона, — коротко объявил он.
Марат чуток побледнел. Хозяйственная сестренка охнула.
— Десять секунд на решение, — равнодушно подлил масла в огонь. — Девять… Восемь…
При таких заявлениях главное не уточнять. что именно произойдет, если собеседник условия не выполнит. С одной стороны, пусть сам додумает, а, с другой, никаких лишних обязательств.
— Согласен! — почти выкрикнул гость.
— Отлично, — кивнул Волконский. — Тогда как только Светлана Анатольевна подтвердит получение перевода, я не буду иметь никаких возражений к дальнейшему… продвижению твоих сил.
— То есть, не будешь препятствовать тому, чтобы мы заняли третий цех, так?
— Под протокол, — коротко объявил парень. — Ни я, Павел Анатольевич Волконский, ни мои люди, не буду чинить препятствий к тому, чтобы вы захватили третий цех и вес станочный парк, что находился там на момент принятия здания на баланс.
Два момента царапнули слух Турбина. Второй сильнее. На нем «гость» и сосредоточился.
— То есть, станков там уже нет? — уточнил он.
— Все производственные линии, что были там на момент принятия мной на баланс здания — на месте.
Марат недоверчиво уставился на собеседника.
Что ж, придется выступить открыто.
— Если прямо, то да — все станки там. Никто и ничего никуда не вывозил и не пытался вывести из строя, — совсем прямо заявил Павел.
Большего не потребовалось.
— Перевод вижу, — сообщила сестренка уже через две минуты.
Радости в ее голосе было столько, что, кажется, деньги действительно были нужны.
— Марат Игоревич, — коротко хмыкнул Павел. — Приятно иметь с вами дело. Больше препятствовать вашему движению… не намерен. Удачи!
Трубин чуть удивленно моргнул. Неужто все? И так просто.
— Однако хочу напомнить о правилах поведения в гостях. Если вы их нарушите, то вынужден буду принять все возможные меры. Надеюсь, я достаточно понятно изъясняюсь?
— Вполне, Павел Анатольевич, — кивнул «гость».
Он прекрасно понимал, что стоит ему нарушить договоренность и слово Волконского автоматически можно считать отозванным. И что тогда удержит молодого человека от передачи его признаний коллегии? В этом случае никакого урона репутации не будет. Наказать обманщика — дело святое и обществом всецело одобряемое.
— Тогда прекрасного дня, Марат Игоревич, — коротко кивнул клановец. — Не смею вас больше задерживать!
С этими словами молодой человек развернулся и направился ко входу в заводоуправление, оставив собеседника в лёгком… Удивлении.
— Мы победили! — объявил адъютант Трубина, едва собеседник его господина скрылся в здании.
— Шевелись, — рыкнул Марат Игоревич со злостью в голосе. — Хочу быстрее покончить с этим!
Отчего-то мужчина не чувствовал сладкого привкуса победы. Ему просто хотелось убраться отсюда как можно скорее!