Гимн шута Х
Шрифт:
А вот сестренка — молодец. Добивает скупые очереди в оконный проем. И нет, вовсе не стремится попасть. Просто пугает и не дает высунуться.
— Ну-ка… — оценил молодой человек, вновь достав деку и быстро выбрав нужные камеры.
Все четверо диверсантов все еще находились в комнате Юсуповой, спокойно дожидаясь, пока стрелку не надоест развлекаться или у него не кончатся патроны.
— Прекрасно…
Руки клановца жили собственной жизнью. Пальцы сами разложили тубус в боевое положение, выставили температурную поправку, подняли мушку до упора и удалили чеку.
— Ну, как-то так! — решил Волконский,
После парень и сам бы не смог сказать, как именно поднял предохранительную стойку и нажал на спуск. Лучше всего он запомнил хлопок вышибного заряда, отправившего реактивную гранату с термобарической «начинкой» в сторону окна. Правое ухо моментально «отшибло». А вот рвануло… скудно что ли как-то. Хотя он и успел заметить, как во все стороны буквально «плеснули» кирпичные блоки, а «общежитие» обзавелось приличной чуть чадящей дырой в фасаде…
Несколько секунд молодой человек просто стоял, пока его не дернула вниз за бетонное укрытие рука сестры. Словно издалека Света что-то кричала, но брат ее не совершенно не понимал. Чуть заторможенно он коснулся уха, одновременно показывая, что слышит плохо, и проверяя, нет ли крови.
Бесполезную ныне деку он отложил в сторону. Вряд ли там осталась хоть одна целая камера.
— Это. Было. Близко, — негромко оценил Волконский завершенную на такой громкой ноте операцию.
Однако звуков собственного голоса он не услышал.
«Где?» — спросил движением головы Павел. По счастью, внутри ничего не «гудело» и не «перекатывалось».
«Там!» — рукой указала направление Светлана.
«Ну, пошли, посмотрим!» — согласно кивнул брат.
По плану, уже через три часа им требовалось приступить к следующей части большой игры. А до того времени неплохо было бы хотя бы относительно привести себя в порядок. И подлечиться. Благо Кошкина тут же откликнулась на текстовое сообщение.
Глава 4
Глава 4
Коридор был пуст. В нем не было старинных доспехов, богатого убранства, или каких-либо украшений. Простота и лаконичность прослеживались во всем: от выкрашенных бежевой краской казенного оттенка стен, до безликой ковровой дорожки, проложенной явно не красоты ради, в чтоб звук шагов из коридора не отвлекал местных обитателей от дел государевых. Конечно, большинство дверей и не допустили бы лишних звуков в кабинеты светлые. Но традиция-с — дело великое.
Меж одинаковых дверей важно вышагивал седовласый худощавый мужчина. Если бы не годы, уже чуть придавившие некогда горделивую осанку, он явно был бы выше двух метров ростом. Однако и сейчас посетитель этого безликого места был способен взирать на большую часть населения планеты сверху вниз. В прямом и переносном смысле. Все-таки род свою историю вел еще от Великого княжества Литовского, а в Бархатную книгу внесен был аж 1682 году. И род пережил все: войны, мировые катаклизмы, Вторые Темные века… Да, многие погибли. Однако недаром еще в Российской империи об их многочисленности ходили анекдоты. Где теперь все те, кто веков шесть назад шутили, что из десяти прогуливающихся по Невскому проспекту, хоть один Голицын да сыщется? Вот то-то же…
Седовласый мужчина, которого, несмотря на годы, язык не поворачивался назвать стариком, остановился
Стучать он, понятно, не стал. Просто взялся за ручку и потянул тяжелую на вид створку к себе. Та на удивление легко поддалась навстречу, открывая вход в приемную. Тут тоже не было ничего примечательного. Стандартная, пусть и не самая дешевая, офисная мебель, строгая секретарь в неброском, но вполне приличном подогнанном по фигуре костюме да пара шкафов. Не слишком впечатляет, конечно… Впрочем, тому, кто может половину империи вверх дном перевернуть одним словом лишняя «мишура» ни к чему.
— Голицын, — коротко представился мужчина. — Петр Алексеевич.
Секретарь равнодушно — вежливо кивнула, явно не испытывая никакого трепета при звуках Древней Фамилии.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Константин Дмитриевич примет вас в двенадцать часов.
Мужчине даже пришлось напомнить, что в этих стенах в отношении него правило «когда пришел, тогда и счастье» не действует. Назначено на полдень — сиди и жди. А ведь местный властитель еще и опоздать себе позволить может…
Голицын развернулся к гостевым креслам и едва не скривился, увидев там представителя СИБ при Классах. Он и так был практически уверен, о чем именно пойдет речь в стенах этого кабинета. Теперь же убежденность была абсолютной.
— Илья Петрович, — коротко кивнул Светлейший князь, внутренне чуть кривясь от необходимости приветствовать «простолюдина» как равного.
А ведь еще при его родичах таких на столбах развешивали, а то и крепостными обращали.
— Петр Алексеевич, — попытался перещеголять секретаря их общего господина служивый.
— Илья Петрович, — в том же тоне откликнулся Голицын.
Конкуренция между ними была всегда. И Долгорукого — младшего это более чем устраивало. Они словно уравновешивали друг друга, наблюдая не только за безопасностью будущего империи в Классах, но и за друг другом.
Извечный спор клановцев и аристократов с людьми государевыми… С одной стороны, вековые традиции и сложный клубок взаимных обязательств, с другой — способная нагнуть кого угодно сила и власть… Вот только по одному, не всех вместе.
— Господа, — негромко позвала Ульяна, на миг оторвав взгляд от монитора. — Константин Дмитриевич вас ожидает.
Мужчины синхронно поднялись с гостевых кресел и вежливо кивнули. С этой милой девушкой грубить вообще никому не рекомендовалось. Последняя линия обороны ее сюзерена, как-никак. Отбор и подготовка — соответствующие.
Внутри «гостей» уже ждали. Цесаревич и «полковник Петров».
— Присаживайтесь, господа, — потребовал Константин Дмитриевич.
Холодный тон, задумчивый взгляд… не самые лучшие признаки для начала беседа. Это понимали оба вошедших.
— Итак, — тут же взял быка за рога Долгорукий младший. — Илья Петрович, ваша просьба будет удовлетворена. Отныне контроль над охраной Классов переходит вам. Это НЕ исключает работу Дружины. Однако командование…
— Константин Дмитриевич! Традиции!.. — тут же взмыл с кресла, на котором едва успел устроиться, Голицын и… замер.