Гимн шута Х
Шрифт:
— Не стоит, — прожурчал над его ухом нежный голос, а миниатюрная, но неожиданно сильная ладонь вежливо помогла Светлейшему князю вновь занять свое место.
«Вот ведь девка!» — мысленно оценил тот даже без злости, а, скорее, с удивлением мужчина. Он и не успел заметить, как секретарша господина скользнула в кабинет вслед за ними. Возможно, Голицыну стало бы чуть спокойнее, если бы он узнал, что и его вечный «оппонент» не заметил резкого сближения «тени» сына императора. Однако спец слишком хорошо держал лицо. Так что кое-кто остался без «утешительного приза».
—
Тот не шелохнулся.
— Ну что ж, я планировал сделать это позже, — продолжил размышлять Долгорукий-младший. — Но раз уж так сложились обстоятельства… Пойдемте, посмотрим на ваши эти… обстоятельства.
С этими словами хозяин кабинета сделал жест в сторону стены, где располагалась огромная видеопанель.
— Пока мы не будем разбирать, как именно диверсанты смогли устроить диверсию на охраняемой территории. Хотя вопрос, как такое вообще могло случиться, согласитесь интересный.
— Константин Дмитриевич, наши следователи уверены, что на территории учебного учреждения действовал подготовленный диверсант. Противостоять охрана периметра ему не смогла.
— Почему? — вежливо поинтересовался цесаревич, глянув на Светлейшего князя добрыми-добрыми глазами… в которых читалось много-много самых разных обещаний.
— У нас нет соответствующих специалистов, — вынужден был признать Голицын.
В этом кабинете врать, недоговаривать и всячески выкручиваться не рекомендуется никому. Хотя бы по той причине, что никогда нельзя быть уверенным, что находящийся неподалеку менталист прямо сейчас не отслеживает твое состояние.
— Я правильно понимаю, что на объекте, где учится будущая элита империи, отсутствуют специалисты ПДС? — негромко поинтересовался сын императора, едва заметно приподнимая бровь. — И почему именно я узнаю об этом только сейчас?
Представители СИБ не шелохнулись. Естественно, они были в курсе. И соответствующие доклады уходили наверх. Однако на каждого из присутствующих произвела впечатление та легкость, с которой диверсанты проникли на объект.
— Что ж, смотрим, — предложил Константин Дмитриевич.
Повинуясь взмахом его руки, панель вспыхнула.
Подчиненные главного канцеляриста империи постарались на славу. Фильм был прекрасно смонтирован при помощи данных, полученных с камер наблюдения, фиксаторов, и даже коммов слушателей Классов.
Цесаревич наслаждался «фильмой» молча. Тем более, и вопросов как-то не оставалось. Все собравшиеся собственными глазами увидели, как на охраняемую территорию пробралась группа спецов с оружием и более чем внушительным боезапасом. Отдельно «пробрало» кое-кого из присутствующих, когда бездушный таймер, выведенный на экран «отсчитал» несколько часов, которые нарушители провели в небольшом саду прямо перед входом в главный корпус учебного заведения незамеченными.
— А это, извольте видеть, дочь господина министра иностранных дел, — не выдержал Константин Дмитриевич, лишь единожды, остановив на секунду кадр, где светловолосая девица лет семнадцати едва ли не наступила на «подсвеченную»
Никто не шелохнулся до самого конца «фильмы». А видео было эпичное! Целых ЧЕТЫРЕ минуты ВСЕГО четверо нападавших, как на параде вышагивали ни от кого не скрываясь, лишь изредка постреливая по сторонам, чтобы расчистить себе дорогу. И не нашлось на территории организованной силы, способной противостоять неожиданному нападению. К тому моменту, когда первые отряды Дружины прибыли по тревоге, бой и преследование нескольких студентов уже переместились в здание «общежития №3»…
— Думаю, достаточно, — коротко вздохнул цесаревич. — От себя добавлю, что перед нами попытка убийства Виктории Львовны Юсуповой. Полагаю, у «уральцев» будут вопросы, а как вообще подобное стало возможным. И, полагаю, не только у них. Напомню, что представители Великих родов несут службу в Дружине. А потому претензии у них могут быть лишь по поводу руководства соединением. Однако еще у пятидесяти шести кланов рангом пониже, ста восемнадцати родов и девяносто трех Семей может быть иное мнение. Так вы все еще настаиваете, что буквальное соблюдение традиций стоит того, чтобы рисковать будущим государства. Сможете объяснить это обеспокоенным родичам попавших под удар учеников. Напомню, двадцать восемь человек пострадали.
Константин Дмитриевич не стал уточнять, что в возникшей давке и неразберихе. Ни к чему в такие детали лезть.
— Я хочу допросить диверсантов! — подорвался было встать Голицын, но вовремя вспомнил ощущение женской ладошки на плече, больно уж навивающей мысли об обернутой шелком латной перчатки.
Хозяин кабинета, естественно, к такому вопросу был готов.
— Не возражаю, Петр Алексеевич. Как только вы найдете действующего некроманта…
Цесаревич сдержанно развел руками.
— Значит, живых не осталось? — удрученно повесил Голову Голицын.
— Взрыв термобарической гранаты, начиненной огнесмесью, в замкнутом помещении, как правило, не оставляет шанса на выживание, — констатировал хозяин кабинета.
Голицын некоторое время размышлял, после чего поднял взгляд на своего вечного оппонента.
— Как нам повезло, что у господина Волконского оказался при себе огнемет, — ровно, чтобы его слова ни в коем случае нельзя было принять за совсем уж откровенное издевательство хотя бы по формальному признаку, — констатировал бессменный командир Дружины. — Кстати, откуда? Молодой человек отказался отвечать на этот вопрос. А прибывшие сотрудники личной канцелярии… не оставили мне возможности продолжить нашу беседу.
Хозяин кабинета глянул на представителя СИБ в Классах, а затем перевел взгляд на Седого Филина. Тот вид имел… странный. Если у Голицына было бы чуть больше фантазии, то он непременно решил, что великий и ужасный «полковник Петров» с трудом сдерживает смех. Но такого ведь не может быть, верно? Просто потому, что не может быть никогда.
— Совсем ничего не ответил? — приподнял брови сын императора.
— По существу — нет. Лишь сообщил, что, дословно: «Любое дело лучше, когда есть огнемет!».