Гимназист
Шрифт:
— Забылся. Виноват, — поправил я края рубахи. — Исправлюсь.
— Очень надеюсь. А то попрошу Николая, и он вас опять на пол кинет. — Наградила она меня детским, но при этом кровожадным взглядом. — Ой. — Сделала лицо Роза, словно внезапно, что-то вспоминала. — Время-то. Григорий вы же поможете нам с Николаем сегодня избежать поездки на скучный приём?
— Конечно, — слегка улыбнулся я уголками губ.
— Спасибо Григорий. Вы настоящий друг, — чуть не подпрыгнула от радости Роза, и сделав оборот на девяносто градусов раскрутив слегка подол своего лазурного платья. — Тогда я пойду, скажу княжне, что
— Самую малость. — Ответил Николай, смотря в лицо радостной девушки влюблёнными глазами.
Роза Михайловна шурша подолом, быстро покинула тренировочный зал, оставляя нас одних, можно сказать впервые за два дня моего пребывания в усадьбе Негиной.
— Спасибо Гриш. — Через секунду после того как Роза исчезла за дверью произнёс Николай.
— Было бы за что. — Размял я плечи.
— Да как за что? Ты же нас покрываешь. Мы честно потом придём и поможем тебе в библиотеке. — Словно оправдывался передо мной князь.
Я наигранно скривился и положил руку на плечо Николая.
— Да брось ты уже. Я там и сам разберусь. А вы об этом не беспокойтесь. Я же вижу, как вы хотите наедине остаться. Вы же друг за другом хвостом ходите. Хотя я удивлён Николай. Ты же грезил о любовных победах да гимназистках в огромных количествах, а тут такое.
— Грезил. Твоя, правда, — воровато обернулся на дверь князь. — Но уже не грежу я этим Гриш. Я когда Розу в лицеи увидел в первый раз. Она туда бумаги на поступление приехала отдавать, чтобы после праздников сразу к учёбе приступить. То подумал, что за простушка такая наивная рядом с крёстной. А потом когда её по лицею водил. Окрестности показывал. То сам для себя не понял, как глаз отвести не могу. Другая она Гришка. Не такая, как все эти лицеистки титулованные, или гимназистки, что на первых быть похожими хотят. Она искренняя и добрая. Местами наивная, и где-то ведёт себя как ребёнок, но от этого на душе у меня радостно Гриш. Да спокойно так. Вот и не нужны мне теперь другие.
Я только присвистнул от таких откровенных слов.
— Ну, тогда поздравляю тебя, — качнулся я на пятках. — В высшем обществе с твоих слов только акулы водятся, а ты цветок нашёл.
— Тут ты прав мой друг. Да только Роза не была в высшем обществе, и в Петербург впервые приехала для поступления в лицей. Их семье нельзя было в столицу до недавнего времени, как и в свет общества выходить.
Я удивлённо посмотрел на князя и произнёс:
— Так она светлейшая княжна. Выше многих на аристократической ступени стоит. Кто запретить то может таким, что-то.
— Император может, — как данность произнёс Николай. — Горлицыны же больше шестнадцати лет в немилости были. Можно сказать в изоляции. Им даже официальные привилегии титула упразднили. Ты чего Гриш? Об десяти семьях слыхом не слыхивал что ли?
Я замотал головой.
— Николай. Да откуда мне слышать о таком. Я сам в свет ни ходил. Из дядиного поместья сразу в гимназию. Можно сказать из одного закрытого места в другое. Что там, что там о таком не говорили, так откуда мне знать об этом.
Николай понимающе посмотрел на меня, и слегка замешкался,
— Ты это дело брось, — улыбнулся я князю. — Думать я про Розу плохого не собираюсь. Даже если её семья в прошлом что-то худое творила.
— Спасибо Гриш. — По-дружески толкнул меня в плечо Николай.
— Ну, так что там с десятью родами то? — Шутливо и заинтересованно протянул я.
— Да всё просто. Они против нового Императора были. Чуть гражданская война тогда не началась. Как ты понимаешь, они проиграли. Многие тогда умерли, а кто остался, тот в немилость попал. Сослали с глаз долой, да прав и привилегий лишили. А сейчас император амнистию им дал. Теперь они вновь в своих правах и привилегиях восстановились.
— Ну, раз вернули. Значит, простили их. Так зачем прошлое то ворошить. — Произнёс я, и в это время в зал влетела, словно маленький ураган Роза.
— Нас оставили в поместье. — Радостно подбежала к Николаю девушка, и резко остановилась в полуметре от него, внезапно посмотрев на меня.
— Ох, — отвернулся я в пол оборота от парочки. — Нашли, кого стеснятся. Я вас прикрываю, а они и передо мной спектакль устраивают. Хотели обняться, так обнимайтесь уже.
Роза смутилась, как и Николай, но всё же через секунду князь робко обнял девушку за талию, слегка притянув к себе.
— Ладно, я пойду в библиотеку, а вы хоть для виду туда загляните, перед тем как Мария Павловна и Дарья Филипповна покинут поместье. — Улыбнулся я уголками губ, и развернулся к двери, пошёл на выход.
На часах было десять вечера, когда я отложил читаемую книгу на небольшой столик.
Весь день я провёл в библиотеке, изначально делая нужную работу, после которой уже смог приступить к изучению последних книг Остроговых, которые я ещё не расшифровал в первый свой визит сюда.
Но вот как чуть больше получаса, я не мог сосредоточиться из-за навязчивых мыслей, которые лезли мне в голову.
Все они крутились вокруг выведанной у одного из гимназистов информации, о беспорядках и диверсиях.
Теперь я узнал, что некие десять семей, которые в прошлом выступили против императора, были помилованы и допущены вновь до императорского двора.
Очень странные стечения обстоятельств.
Подготовка гимназистов и лицеистов к ведению боёв в городской черте. Создание скрытых диверсионных ячеек из учащихся. При этом, во всём этом виднелась рука тайной канцелярии.
Теперь вот возвращение бывших мятежников, с полным возвратом их прав и привилегий титулов.
Всё это было едиными частями, чего-то одного.
Самое простое, что приходило на ум, это усиление императорской силы за счёт дополнительных аристократов в преддверии неминуемых событий. Завербовать их, дав вновь утраченные права, дабы их не завербовал враг, пообещав то же самое в случае победы.
Или прощение это только ширма, и в пылу беспорядков, власть хочет их устранить. Но не всех. А только изначальных противников Императорского рода, при этом сделав это чужими руками, а те, кто останется примкнут сами к императорской свите, так как будут думать, что это не их рук дело и, они борются на одной стороне.