Гиперборей
Шрифт:
Рудый догнал Асмунда, дружески хлопнул по широкой спине:
— Как там наши кони?
— В порядке, — буркнул Асмунд. Он бросил на Рудого злой взгляд. — Если все так просто, чего мы лезли через стену, рвали штаны? А сколько натряслись, ожидая? Во дворе вдруг начали заглядывать во все щели! Еще малость — добрались бы!
— Ничего, — заверил Рудый, — будет еще хуже! Упражняем вас, готовим. Но, сказать по правде, кто знал, что Твердислав отдаст женщин и еще доплатит?
Асмунд смотрел недоверчиво,
— Святой отец что-то пошептал?
— Он, — ответил Рудый странным голосом. — Пошептал так пошептал. Асмунд, надо побывать в пещерах!
Асмунд ушел далеко вперед, исчез, а когда вся группа добралась до опушки леса, вывел навстречу уже оседланных коней. Рюрик помог Умиле сесть, взял Игоря к себе, и кони понеслись галопом по извилистой лесной дороге.
Асмунд громко недоумевал: стоит ли мчаться, сломя голову, рассвет вот-вот наступит, а в потемках можно в яму угодить, на валежину налететь... Рудый таинственно объяснил, что Твердислав под чарами пробудет недолго.
Асмунд тут же стал нахлестывать своего коня: слухи о Твердиславе ходили жутковатые. Дважды они меняли дорогу, наконец рассвело, и они на всякий случай въехали в густой лес. Умила начала постанывать, Игорь проснулся, захныкал. Рюрик поравнялся с Олегом, сказал настойчиво:
— Женщины валятся с ног. Надо передохнуть.
— За нами гонятся, — ответил Олег коротко. Он не остановил коня и даже не повернул головы в сторону князя.
Рудый визгливо вскрикнул сквозь хохот:
— Еще какая погоня! Представляю себе рожу Твердислава, когда он вошел в спальню!
Асмунд покосился с недоумением, а Рюрик сказал с отвращением:
— Боги, ты и там побывал?
— Не я, — запротестовал Рудый. Он многозначительно покосился на пещерника, так же многозначительно вздохнул и замолчал с таинственным видом. Рюрик посмотрел в прямую спину пещерника, молча кивнул. Удивления на его лице не было, зато у Рудого, который наблюдал за лицом князя, глаза полезли на лоб.
Асмунд сказал раздраженным голосом:
— Княже, а если связать Рудого и оставить на дороге? Твердислав дальше не погонится, в нас ему интереса нет.
Рюрик тяжело махнул рукой:
— Возле каждого святого человека обязательно пакость крутится. Так заведено, не будем спорить с богами. Говорят, даже в вирии жабы водятся.
Асмунд двинул плечами, мол, было бы озеро, а жабы будут. Ему было все равно: спорить с богами, князем или деревенским ковалем, лишь бы чувствовать себя правым. Обернулся на скаку, крикнул:
— Рудый, а за что тебя так Твердислав не любит?
— Пустяк, — прокричал Рудый. — Я когда-то стучал головой в ворота. Пьян был, винюсь.
Асмунд долго думал, не находя в этом большой беды, наконец предположил неуверенно:
— Наверное
— Весь город, — сознался Рудый. — Я стучал в ворота его собственного замка! К тому же не своей башкой, а головой буй-тура Ратмира, старшего сына Твердислава... Он, дурень, почему-то противился, вопил, вырывался. Да и вообще люди здесь какие-то странные, ты сам видел!
Асмунд зябко передернул плечами.
ГЛАВА 25
Кони хрипели от усталости, бока раздувались, с удил падала желтая пена. Олег поторапливал, тревожно оглядывался.
Впереди показался хмурый густой бор. Могучие мрачные деревья, огромные и надменные, поваленные ветром, иные — рухнувшие просто от старости. Необъятные стволы покрыты толстым слоем зеленого мха, жирными блестящими грибами. Крохотные полянки сплошь черные от странно узорчатых листьев высоких папоротников.
Рюрик сказал, задыхаясь и глядя на мрачную стену с ненавистью:
— Придется бросить коней? Здесь не пройти.
— Надо, Скил, пройти, — сказал Олег, впервые называя Рюрика его старым именем, под которым его знали поляне: Скил, Скилл, Сокил, а окающие нижние племена произносили как Сокол. Олегу слышалось: Оскол, Скол, что вело к старому другу Коло и его сколотам.
Они долго продирались через заросли, ведя коней в поводу. Олег забрался далеко вперед, высматривая дорогу. Конному в славянских лесах не проломиться: завалы, растопыренные ветви, огромные корни, что вылезают из земли, сушины, ждущие малейшего толчка, чтобы обрушиться, раздавить, сплюснуть... Пеший где поднырнет, где перелезет, где протиснется, а для коня надо искать дорогу!
Асмунд и Рудый были позади. Асмунд спотыкался чаще всех, он все еще держал в руках свой чудовищный топор. Олег вернулся, посоветовал:
— Спрячь. Это священная роща. Сюда с оружием в руках входить просто нельзя.
— А на поясе? — спросил Рудый обеспокоенно.
— На поясе, за спиной и даже под полой, как у тебя, можно.
— Священная роща? — сказал Асмунд с сомнением. — Редариев, что ли?.. Ладно, авось свои законы чтут.
Он с облегчением сунул топор в чехол и перекинул за спину. Рудый сказал одобрительно:
— Сколько дубов! Вот это боги так боги! Сразу видно, кто старше. К тому же из такого бога можно хор-рошую лодку вырубить. А если полрощи извести на бревна, то терем! Такой, что Твердислав от зависти удавится.
Асмунд сказал, болезненно поморщившись:
— Рудый, ты слишком много скитался по свету... Неужели у тебя нет в душе ничего святого?
— Нет, — ответил Рудый гордо. Подумав, добавил со странной ноткой: — Впрочем, в святость пещерника верю. Сам видел, как он святой молитвой... Молитвой и святостью... гм...