Гиперборей
Шрифт:
— Поднялся!.. На миг нельзя оставить!
Гульча бежала от плоских реденьких кустов, высоко вскидывая ноги. К груди прижимала шлем Рюрика, доверху наполненный красными ягодами. Лицо ее осунулось, побледнело. Олег вспомнил, что тонкие пальцы всю ночь трогали его горячий лоб, она что-то шептала, прикладывала мокрую тряпицу, забирая жар.
— Гульча, — сказал он ласково, — без твоих ягод я бы помер, правду говорю. Мы, пещерники, — сама знаешь, — медом, акридами и ягодами. Сядь, милая! Расскажите, что случилось
Гульча села, прижавшись теплым боком, глаза возмущенно сверкали. Рюрик замедленно двинул плечами:
— Ничего... Рудый хотел освежевать и зажарить одну из этих тварей. Клялся, что никогда подобного не ел... Врет, он всякую пакость, что создали боги и чернобоги, ел. Асмунд намерился содрать шкуры на сапоги, чтобы добро не пропадало. Мол, раз из воды, то сапоги будут непромокаемые... Хозяйственные у меня, как видишь, воеводы. Я велел зарыть поглубже. И сам вбил сверху осиновые колья.
— Мудрое решение, — одобрил Олег. — Княжеское.
— Какие сапоги пропали! — вздохнул Асмунд. Он с унылым видом потрогал отваливающуюся подошву левого сапога, сокрушенно начал подвязывать запасной тетивой.
— Это не лесные звери, — объяснил Олег. — Оборотни.
Солнечный свет словно померк, воздух стал холоднее. Рюрик сказал осторожно:
— Оборотни ведь перекидываются волками? Медведями еще, но редко...
— В одном селе старуха жила, — вмешался Рудый живо, — черной кошкой переворачивалась. Чужих коров доила по ночам, пакости творила. Как-то мужик взял топор...
— То наши оборотни, — ответил Олег мрачно. — Их знаем, а вот чужих? Большая сила брошена, чтобы остановить наш маленький отряд. Выстоим ли?.. Даже не знаю. Враги знают о нас больше, чем мы о них. К тому же враги намного сильнее... Словом, пора в путь. Они не успокоятся.
— Но разве сами оборотни не были... — прошептала Умила, широко раскрывая глаза.
— Нет, — покачал головой Олег. — Только слуги. К тому же не самые сильные.
Лицо Асмунда было темным. Если таковы слуги, говорили его глаза, каковы хозяева? Олег начал подниматься. Гульча мгновенно юркнула ему под руку, уперлась в землю стройными ножками. Олег с неловкостью попытался освободиться, но она вцепилась крепко, помогала изо всех сил, покраснела от усилий.
— Не брыкайся! — прошипела сердито сквозь стиснутые зубы. — У меня четверо братьев, я всю жизнь, сколько себя помню, лечила царапины, перевязывала раны! Даже кости вправляла.
Рудый завистливо вздохнул, пошел седлать коней.
Асмунд и Рюрик быстро собрали вещи. Олег, все еще поддерживаемый Гульчей, развязывал тугую повязку, крепкие ногти с наслаждением почесали края вспухшей раны, все еще прикрытой пропитанными засохшей кровью листьями.
Гульча в страхе перехватила руку:
— Не смей!
Олег с неловкостью улыбнулся:
— Не могу, нет мочи... Зудит, чешется!
Он содрал прилипшие
Глаза Гульчи стали огромными, как блюдца:
— Как ты сумел?
Рудый уже в седле, подъехал, сказал благоговейным шепотом:
— Клянусь, все-таки надо побывать в пещерах... В Новгороде они есть?
— Там глубокие тюрьмы, — напомнил Асмунд злорадно.
— Рана пустяковая, — отмахнулся Олег. — Царапина.
Он почти без усилий запрыгнул в седло. Гульча смотрела остановившимися глазами, ее кулачки были прижаты к груди. Рюрик усаживал на коня Умилу, Игоря взял к себе. Асмунд медленно покачал головой:
— Скажи, что делать, когда рана будет не пустяковая. А то приставим голову не тем концом, аль еще что не так...
Олег сказал с неодобрением:
— Тебе надо ехать подальше от Рудого. Этот чубатый испортит кого угодно!
Рудый победно улыбнулся. Олег тронул коня, и маленький отряд тронулся в путь. Гульча ехала рядом с Олегом, он все время чувствовал на себе ее вопрошающий взгляд, но молчал — до Новгорода рукой подать, а время истекало.
Они ехали по краю большого озера, когда Олег внезапно остановил коня. Он смотрел на волны неотрывно, лицо его было странным, таким его еще не видели. Рюрик переглянулся с воеводами:
— Святой отец, надо торопиться.
Олег, словно ведомый непонятной силой, медленно слез с коня, припал к земле, поцеловал холодный прибрежный камень. Постоял несколько мгновений, склонив голову, вздохнул и взобрался в седло с непривычной для него медлительностью.
— Что случилось? — спросил Рюрик встревоженно. — Видение?
Асмунд и Рудый подъехали поближе. Олег кивнул, сказал торжественно и печально:
— Здесь навсегда остановят сынов Рудольфа.
Рюрик непонимающе оглянулся на крутые волны по всему озеру:
— В воде?
— Я зрел битву зимой. Сеча будет лютой, лед проломится, много сынов Рудольфа погибнет среди льдин, многим уготован полон. С тех пор надолго перестанут лезть на земли русов. Русское войско поведет юный князь новгородский... твой потомок.
— Сын? — спросил Рюрик жадно. Он оглянулся на ребенка в руках Умилы. — Игорь?
— Через триста лет... Сколько раз скажешь пра?
Они отъехали от озера, Асмунд оглядывался:
— Скажи, Вещий... А земли, что миновали... Бодричей, лютичей, дупичей, гнездян...
— Станут немецкими землями, — ответил Олег невесело. — Даже огромные земли пруссов будут захвачены! Пруссия сохранит название, но славян не останется. Все земли, что мы проехали, падут, а народы — сгинут. Заслуга Рюрика и войска русичей в том, что объедините восточное славянство. Сумеете дать отпор.