Гиперборей
Шрифт:
Они прошли через внутренний двор — узкий колодец, вымощенный камнем. Широкие двери выделялись на этой стороне высокого серого дома, но русич повернул к маленькой закопченной кузнице — оттуда вырывались клубы дыма, через крышу летели искры. Там громко бухали два молота, звонко рассыпал дробные трели молоточек мастера.
Асмунд вошел, наклонив голову, в кузню, Олег шагнул следом, Гульча осталась снаружи. Внутри стоял запах горячего железа, кож, крепкого мужского пота. Посреди высилась черная наковальня, два молотобойца усердно лупили по брызжущей
Асмунд с затаенной усмешкой поглядел на кузнеца, дюжих молотобойцев, громко проревел:
— Исполать вам, добрые молодцы!.. Бог в помощь. Вот привел некого чужака... Глаголет, что послан к Рюрику из далекого Новгорода. Оставить или повесить?
Один из молотобойцев опустил молот, прямо посмотрел на Олега. Он был обнажен до пояса, если не считать кожаного нагрудника. Широкие пластины груди вздувались от избытка силы. Он был мокрым, тело блестело, как смазанное жиром. На темном от загара лице ярко выделялись серые, цвета дамасской стали глаза. Волосы были, как спелая рожь, щеки и руки чернели пятнами сажи.
— Кто послал? — потребовал он сильным мужественным голосом.
— Весь Новгород, — ответил Олег. — Всенародное вече.
Он вытащил грамоту, Рюрик властно взял, сорвал печать. По мере того как читал, на суровом лице появлялось выражение недоверия, смешанного с изумлением. Дочитав, взглянул на Олега:
— Неужто там худо?.. Впрочем, поговорим позже. Асмунд, проведи гостя, святого волхва, в покои для гостей. Дай помыться, накорми, а я скоро освобожусь.
Асмунд разочарованно хрюкнул, сказал безнадежным голосом:
— Там еще девка... Тоже мне, святой пещерник! Ее куда?
Рюрик снова взял молот, отмахнулся:
— С ним! Кто знает, какие обеты взял на этот раз сей волхв-пещерник?
Асмунд пошел вслед за Олегом, бормоча зло:
— В самом деле земля чудесами полнится... Святой пещерник! А я тогда кто? Пастушок? Эй, девка! Иди рядом с... гм... пещерником. Да не глазей по сторонам, мы лазутчиков не жалуем. А ежели жалуем, то лишь хоромами о двух столбах и с перекладиной сверху.
Гульча оглядывалась, она никак не могла поверить, что могучий подмастерье, который послушно выполняет приказы кузнеца, — князь. Пока Асмунд вел их через двор, Олег ловил на себе любопытные взгляды. Чтобы прощупать медведеподoбного Асмунда, который был похож даже не на медведя, а на дива, спросил:
— Обнищал князь?.. Сколько ему платят за работу в кузнице?
Гульча бросила предостерегающий взгляд, Асмунд же мгновенно рассвирепел, стал устрашающе красным, багровым, руки его раздвинулись, а костяшки на пальцах побелели:
— Что? Повтори, что твоя поганая пасть мявкнула?
— С мирными пещерниками так не разговаривают, — мягко укорил его Олег. —
— Но ты...
— Князь будет недоволен, — сказал совсем кротко Олег. — В его доме! Обижают гостя! Святого пещерника...
— В гробу я видел таких пещерников! — рявкнул Асмунд, все еще угрожающе багровый. — Я их сам душил, как мух...
— Не кричи. Ребенка испугаешь.
Гульча несказанно изумилась:
— Меня? Да кого эта толстая копна, увешанная ржавым железом, испугает?.. За что обижаешь, святой волхв?
Асмунд, рассыпая искры, как железная болванка, выхваченная из горна, свирепо толкнул ногой дверь, впустил Олега с Гульчей, с треском захлопнул следом, и слышно было, как яростно загремел железный засов.
Они очутились в большой горнице с низким потолком. Лестница с широкими каменными ступенями вела наверх, а в стене напротив были еще две двери, добротно сделанные. Уйти отсюда нелегко, но оскорбленный воевода гремел засовом лишь для устрашения да тешил раненую гордыню — они еще не пленники. Гульча сразу бросилась к бочке с водой, обнаружила зеркало из полированного металла, гребень восточной работы, скребок для чистки коней. Еще не успела распорядиться неожиданным богатством, как появились двое холопов мрачного вида, принесли блюда с жареным мясом и рыбой.
Рюрик появился, когда Олег уже отодвинул тарелку, а Гульча еще клевала, выбирая моченые ягоды. Князь легко сел к ним за стол, сказал весело:
— Вот и хорошо. Я тоже недавно завтракал, а вина выпьем вместе. Ты прости, но мед здесь редок, а хмельного меда местный люд не знает вовсе. Север!
В комнату заглянул хмурый холоп, сказал в пространство:
— Вино я поставил в большой палате...
Рюрик поднялся, виновато развел руками:
— Видите, какой я князь? Все мною распоряжаются. Ничего не поделаешь, придется идти в большую палату.
Гульча облила Рюрика презрением, пошла рядом с Олегом, наморщив нос. Они поднялись в просторную палату — посреди зала стоял широкий стол на резных ножках. Холодные каменные стены сплошь закрыты толстыми восточными коврами, а самих ковров почти не видно под развешанными щитами, мечами, топорами, дротиками, кинжалами, саблями, булавами, шестоперами, клевцами, оскерпами, швыряльными ножами... И все не простое: булат лучших мастеров — синеватый узор на лезвии, письмена и руны у основания, а рукоятки отделаны золотом и драгоценными камнями.
Холоп поставил перед ними три широких кубка, отделанных золотом, сверкающих яхонтами. Гульча взяла свой в руки, пальцы коснулись дорогих камней, ее глаза заблестели, и она посмотрела на странного князя с любопытством и зачатками уважения.
— Сколько шпионов нас слушает? — спросил Олег.
Рюрик засмеялся, показав ровные белые зубы:
— Здесь все друг друга знают как облупленных.
Олег в сомнении покачал головой:
— Ладно... Рюрик, я несколько дней ехал через поле, где трава не росла: кости лежат плотно, кучами. Человек стал страшнее зверя.