Гиперборея
Шрифт:
— Спасибо, — произнесла я растрогавшись. — Ты замечательный товарищ! Я давно хотела поблагодарить тебя, за то что ты помогаешь мне. Хотя совсем и не знаешь.
— Я хорошо тебя знаю, наместница. Ведь на самом деле — твоя слава идет впереди тебя.
— Слава? Что значит слава, если ничему не служит…
В это время к нам подоспел Абарис, отлучавшийся куда-то.
— Что это на нем? — изумилась я.
— Проклятый старьевщик! — возмущался он. — Не хотел впускать меня! Хотя ведь узнал, собачий сын!
И действительно:
— И бороду спрячь, пожалуйста, — попросила я его. — А то не только разоблачат, но и посмеются к тому же.
Но мы напрасно беспокоились. Улицы Аполло-Порт были пустынны. Редкие прохожие так же пугались нас, как и мы их. Город опустел, словно уснул или вымер. Окна в домах были закрыты ставнями или занавешены, никого возле них не было: ни детворы, ни слуг, ни даже собак или оленей. Мы старались избегать широких улиц, чтоб не привлекать внимание жителей своим шествием, и следовали во дворец Справедливости. Судя по всему, наместники были именно там, и это они стали причиной мертвого сезона в столице.
Не разговаривая друг с другом, а лишь обмениваясь многоговорящими взглядами, мы двигались по городу. Лишь однажды Неясыть, шедшая впереди, подняла руку в уже знакомом мне жесте, означавшем: внимание — опасность.
— Лучше нам скрыться, — пояснила она через мгновенье.
Мы тут же забежали за угол ближайшего дома и спрятались между строениями в его дворе. Оттуда мы могли наблюдать, как по мостовой, скрежеща острыми когтями, прошагали три пса-духа. Вероятнее всего это они наводили ужас на местных жителей и были виной тому, что из города исчезли все собаки.
— Надо быть осторожней. Псы не станут спрашивать, кто мы и откуда, если в городе введен комендантский час, — сказал Абарис.
— Попробуем пройти переулками и дворами, — предложила Неясыть.
Таким манером нам удалось миновать почти весь путь до дворца. Шаманка в городских катакомбах чувствовала себя не менее уверенно, чем в лесу, прекрасно ориентировалась и вела нас за собой. Мы шли через темные дворы, забирались в садики и пробивались сквозь такие узкие улочки, что Абарису можно было протиснуться через них лишь боком. Когда же мы вышли к площади перед дворцом, нас тут же окружили псы-духи.
Я ожидала этого: дворец должен был охраняться. Шесть мускулистых гигантов, оскалившись, обступили нас со всех сторон. Любое движенье, и они бросились бы на нас все разом. Доказывать чего-либо потом было бы бесполезно.
— А ну, прочь отсюда! Я наместница Медных Гор! Приказываю пропустить нас во дворец!
При этом я открыла лицо, откинув капюшон, и отодвинула плащ, демонстрируя висящий на поясе меч. Псы перестали скалиться и стали разглядывать меня. Так они и поверили!
— Я не шучу! — снова молвила я сердито.
— Мы тоже! — рыкнул один из псов и сделал шаг в мою сторону.
Я отскочила и выхватила оружие. Неясыть мгновенно достала свой клинок и приготовилась к схватке. Абарис отошел за наши спины. Мы ждали нападения.
— Отставить!
Знакомый, но не человеческий голос заставил всех псов остановиться. Я узнала приближающегося к ним Цербера.
— Это наместница, — нехотя подтвердил слуга Гавра, который никогда не испытывал ко мне особого уважения.
— Здравствуй, Цербер, — поздоровалась я. — Гавр тут, как я понимаю? Проводи меня к нему.
— А это кто? — неприветливо осведомился он, кивая на моих спутников.
— Они со мной! И только попробуй возразить!
Дворец был таким же пустынным, как и прежде. Вот только беспорядка в нем стало больше. Может быть, сказывалась суматоха военного времени, а может быть, наместники просто были неряхами. Следы грязных лап и сапогов на мраморном полу красноречиво свидетельствовали о последнем предположении. А впрочем, до того ли сейчас им было.
Нам всем нужен был отдых, и потому я попросила Абариса, который был когда-то хозяином в этом дворце, проводить Неясыть в одну из комнат, а сама отправилась за Цербером, показывавшим мне дорогу в покои Гавра.
Наместник пребывал в одиночестве. Я вошла в одну из бесчисленных и ничем не примечательных комнат дворца Справедливости и остановилась. Он выглядел угрюмым. По всей видимости, ему доложили о моем появлении.
— Ты прочла мое письмо? — спросил он недовольно.
— А как же!
Я была настроена на подобную встречу и не скрывала своего сарказма.
— Ты все поняла, что там было написано?
Мне не хотелось выглядеть школьницей, которую отчитывают за невыученный урок, поэтому, не дожидаясь приглашения, я уселась перед ним в кресло.
— Конечно, я поняла, что там было написано. За тринадцать лет здешней жизни я сумела-таки выучить арамейский.
— Так почему же ты не сделала так, как я тебя просил?
Сарказм мой начал иссякать.
— Понимаешь ли, в последнее время все, кому не лень вдруг начали проявлять заботу обо мне. Так и хотят убрать меня подальше от неприятностей. Что бы это могло значить? Черт возьми! Я что, кого-то прошу об этом!? А то, что я наместница, и у меня есть своя земля, которую я намерена защищать от Хамсина, — это ничего не значит!? Вот что: не смей мне больше указывать! Мы — на равных! И здесь, в Гиперборее, и где бы то ни было!