Гиперборейская Скрижаль
Шрифт:
Это шоу, прославляющее победу над моральными устоями общества, с каждым шагом Кваши по проспекту, чьи тротуары были заполнены толпами весело гомонящих зевак, вызывало у Павла все большее омерзение. А под конец этого мерзкого шествия Квашу даже стошнило.
Придя после всего этого домой, мэр всю ночь простоял на коленях, моля Бога простить раба Божьего Павла за участие в столь богопротивном действии. Перед Высшей силой Павел оправдывал свой поступок исключительно благими целями: заботой о горожанах и стремлением не допустить того, чтобы на выборах мэра победил кто-либо из конкурентов Кваши,
Участие в том праздничном параде дало мэру пятипроцентный прирост рейтинга, полную потерю самоуважения и понимание того, что надо жить как можно дольше, ибо за гранью бытия Павла ждет преисподняя.
Зато прошедшие через неделю выборы приваловского градоначальника принесли Кваше убедительную победу...
Павел настолько любил свой город, что даже и не мечтал о каком-либо дальнейшем карьерном росте. А между тем мэру Приваловска не раз предлагали перейти на более высокую должность.
Вот и сегодня ради того, чтобы предложить такой переход, с приваловским мэром связался старый приятель Кваши - Ябулла Хикмеш, член совета директоров одной из самых крупных корпораций Земли, спонсировавшей все избирательные кампании мэра Приваловска.
Хикмеш порекомендовал Кваше направить в адрес Правительства Земной Федерации просьбу о рассмотрении оным кандидатуры приваловского мэра в качестве претендента на только что освободившуюся должность заместителя главы Министерства экономики.
– У нас там все схвачено, Паша, - добавил Хикмеш.
– Конкурентов у тебя не будет. Через пару недель окажешься в Париже. Нам нужен свой человек в Министерстве. Есть одни крутой проект, его надо будет пристроить наверху.
Кваша вспомнил, как блевал от отвращения во время парада извращенцев Церкви тройной любви, прикрываясь от репортеров стеной охранников, и его передернуло. Павел вздохнул и сказал:
– Спасибо, голубчик! Огромное тебе спасибо за доверие. Никто мне еще так не доверял, как ты. На меня ж многие смотрят так, будто я у них лично кучу денег спер. Всякие сволочи распространяют обо мне гадские слухи. Чтоб им пусто было!.. Так вот, благодарен я тебе, голубчик, невыразимо как. Предложение твое меня поразило в самое сердце.
Хикмеш усмехнулся, подумав: "Хитрая лиса. Пост замминистра его явно не прельстил. На что же он раскатал губу?"
– Однако в Правительство не пойду!
– твердо заявил Кваша.
– И не уговаривай! Не мое это дело - в Париже сидеть. У меня и тут дел хватает. Выше крыши дел у меня. За одно хватаешься, другое по башке долбит. Забот невпроворот. А в Париже канцелярщины - целые Гималаи. А зачем мне канцелярщина? Не люблю я ее. Честное слово, голубчик, не люблю проклятую. Ни в какое министерство не пойду. Хоть ты мне памятники поставить в каждом городе посули. Нет, нет и еще раз нет!
– Чего ты там, в своем Приваловске, высидеть хочешь?
– поинтересовался Хикмеш.
– Уж не в губернаторы ли метишь, Паша? Ты только скажи, мы тебе поможем.
– Не-е-е-т, голубчик, - Кваша усмехнулся, - ни в какие губернаторы я подаваться не мыслю. На черта мне губернаторское кресло? На нем в политике утонуть - раз плюнуть. А я политики боюсь. Бегу я от политики,
– И что же может заставить тебя передумать, дружище?
– полюбопытствовал Хикмеш, не ожидавший столь категорического отказа.
– Что могло бы тебя подвигнуть на то, чтобы занять, ну, скажем, губернаторское кресло?
– Только чудо, голубчик. Только чудо, - Кваша усмехнулся, абсолютно не веря в то, что такое чудо когда-либо случиться.
А между тем оно произойдет. И очень скоро.
ГЛАВА 11. КЛА-А-А-А-А-А-Д!!!
1
Хина оседлала аэроцикл. И направила его к выходу из Храма, мысленно уже распрощавшись с ним и думая о том, чем займется, вернувшись домой.
Вдруг случилось непредвиденное. Задумавшись, диссертантка не сумела правильно определить расстояние от стоящей на ее пути колонны до стены, впритирку с которой собиралась промчаться, облетая препятствие. И аэроцикл Хины намертво застрял между облицованной гранитными плитами стеной и колонной.
Хина громко выругалась (между прочим, совершенно непозволительными для высокообразованного человека и матери пяти детей словами). Заглушила двигатель аэроцикла. Соскочила с него. Разбежалась. Несколькими сильными пинками освободила его из каменного плена. Отдышалась. И, победно насвистывая, снова взобралась в седло своего воздушного аппарата. Включила двигатель. И подняла машину в воздух.
Вдруг наша героиня услышала позади себя звук сыплющихся на пол камней. Она вздрогнула. Опустила аэроцикл на пол. Настороженно оглянулась.
Оказалось, что Хина задела задним бампером аэроцикла одну из покрывающих стены Храма плит. Та раскололась на пять частей. И они осыпылись на пол, взметнув вверх легкое облачко пыли.
– Вот невезуха!
– громко застонала от досады Хина и начала прикидывать у уме, что именно напишет в объяснительной записке по поводу случившегося.
Но тут диссертантка увидела, что на том месте, которое закрывала упавшая плита, теперь зияло в стене большой черной кляксой углубление. И настроение нашей героини резко изменилось.
"Вот тебе на! Неужто тайник?!" - Хина обрадовалась неожиданному открытию, совершенно не думая о том, что совершенная ей порча исторического памятника может повлечь за собой суровые санкции.
Диссертантка резво выскочила из седла аэроцикла, словно ее вытолкнуло оттуда катапультой. Подбежала к углублению. Бесстрашно сунула в него руку и вытащила оттуда три предмета: тонкую серую прямоугольную доску шириной в треть метра, похожий на карандаш прозрачный кристалл с шестью боковыми гранями и обруч из тяжелого черного материала с серебристыми нитями орнамента на внешней стороне.