Гиперпанк Безза… Книга первая
Шрифт:
А между тем Сленг, сочтя за должное не отвлекаться на нос Пруфа, прошёл дальше вдоль этой шеренги людей и остановился на…будет не этично так говорить, а рядом с Ангелиной Степановной, то это наиболее здравое рассуждение и мысль. А иначе Ангелина Степановна, как не дама, как все мы уже о ней выяснили, а как бы её лучше звать ещё не решено, хоть о ней и известно, что она соответствует тому мужскому представлению о представительницах женского пола (ему она, что удивительно, ещё отдаёт предпочтение перед мнением своих единомышленниц по природе только, но не по мировоззрению), приписывающему ей все качества самодостаточной индивидуальности, крепко стоящей на своих хорошо развитых ногах, на которых крепится вся её здоровая во всех смыслах конституция своей существенности и бытия, и она никому не позволит
И как только Сленг с подчёркнутым уважением представил Умнику Ангелину Степановну, в миг взявшую на прицел своего внимания Умника, то он сразу уловил связь между именами людей ему представляемых и их знаковой ролью для носителя этого имени. – Им, как и мне было дано имя, исходя из их видения теми людьми, кто их и меня сюда принял. – Решил Умник. А то, что имя Ангелины Степановны, как бы выбивается из общего ряда вот такого хода мысли Умника, то это только так кажется. Тогда как по мнению Умника, как раз её имя от рождения, как типа исключение из общего правила, подтверждает это общее правило формирования этих именований.
Ангелина Степановна сама в себе субъект такого монументального качества и характера, что её достаточно так по имени отчеству подчеркнуть и ни у кого уж точно не возникнет никаких вопросов в сторону её понимания. Ангелиной Степановной всё будет сказано для тех, кто хоть раз с ней на узкой дорожке сталкивался и ещё смел не уступить ей свободное место за столом в столовой. Ничего ему в горло дальше не полезло, мало сказать, когда нога, а точней сразу обе, были раздавлены ножками того стула, который по странной изобретательности своего рассудка, решил не уступить место Ангелине Степановне этот, только до вчера расторопный гражданин.
И Ангелину Степановну кроме как Ангелина Степановна, Сленг и не знает как больше представлять. Её имя всё само за себя говорит. Но только для людей её знающих. А вот Умник её ещё совсем не знает, а это ставит Сленга в неловкое и сложное положение перед Ангелиной Степановной, с интригой посматривающей на Сленга и ждущей от него, как он её, даже не представит, а скажет за кого он её тут считает. И не считаться с собой, как тот же Сленг понимает, она никому не позволит. Зря что ли она мастер спорта международного класса по толканию ядра. И если с ядром она легко справлялась, то и со Сленгом она всегда совладает. Вот, наверное, она так несколько сильно отталкивающе выглядит. Долгие годы тренировок и полная целеустремлённость своего взгляда на толчке, получили в ней материализованное воплощение, и она стала такая, какая есть. Хотя может это нет так…нет, всё-таки так.
– Ангелина Степановна это наше всё. – Сленг всё-таки находит обтекаемую формулировку, к которой даже Ангелине Степановне трудно придраться. И она с новым уважением посмотрела на Сленга, кто всегда умеет найти для неё убедительные мотивировки и слова, и всё же дала ему понять, что ей бы хотелось услышать детализации этого наше всё.
– Оружие возмездия. – Добавил Сленг, и чёрт его возьми, сумел потрафить Ангелине Степановне. – Наша, не побоюсь этого слова и его злоупотребления, Ангелина Степановна, берёт на себя обеспечение решения самых трудоёмких и сложных вопросов, и ставших перед нами задач. И за что она берётся, то можешь быть гарантированно уверенным в том, что она своё дело сделает как надо. – На этом моменте, чтобы слишком не переусердствовать с комплиментами в сторону Ангелины Степановны, кто может всякого надумать и зацепиться за то, что и не думал никогда, и не знал до этого момента, Сленг обходит её и останавливается рядом с Вишенкой, стоящей сразу за Ангелиной Степановной. И то, что Вишенка остановилась стоять именно здесь, в буквальной близости от Ангелины Степановны, было совсем не случайно. И эта не случайность была вызвана не как можно сразу подумать – одного поля ягоды люди должны держаться вместе, хотя бы из солидарных убеждений, а тут имело место другая причина, и куда как более значимая, чем эта первая пришедшая в голову мысль.
А всё дело в том, что Ангелина Степановна была таким уж нетерпящим любого рода соперничества человеком, –
А Сленг, видимо, так же учитывая стремление Вишенки: не нужно на мне задерживать общее внимание, на долго рядом с ней не останавливается, и только назвав её имя, следует дальше и останавливается рядом с человеком нагромождением в себе всех видов мускул и по нему сразу видно, что он человек большой силы воли. Так он выразительно в себе и требовательно уже ко всему вокруг выглядит. И тут уж как сразу мимо пройти, не выразив в адрес этого человека-глыбы, не одну пару очевидных, комплиментарного характера словосочетаний. И хотя для этого человека-глыбы такой внимательный подход к себе со стороны любого человека был не нов и привычен – с кем бы он не встретится, все отдают должное его физической уверенности в себе – он, тем не менее, не чувствует в себе нежелания слушать в свой адрес все эти здоровые замечания. Впрочем, он был рад, если бы эти замечания в его сторону не были столь однообразны.
И Сленг сумел человека-глыбу – Крименция, удивить своим новым подходом к его ознакомлению. – Это Крименций, – говорит Сленг, представляя Крименция Умнику, – по его внешнему виду можешь уже догадаться кто он. – Здесь Сленг делает интригующую для всех паузу, во время которой все и главное Умник, должны догадаться и при этом верно, кто такой есть Крименций и за что он здесь отвечает. А вот здесь Сленг чуть не допустил ошибку, не учтя современные мыслительные приоритеты и тренды. Где человека теперь не судят …нет, так тоже нельзя злоупотреблять судебной системой, взяв на себя такие большие полномочия, а будет правильней сказать, что разумеют по внешнему виду – чего в нём много присутствует и выделяется, то значит, этим он живёт и гордится – и теперь на всё в тебе внешне подчёркивающее смотрят, не на как это всё, что ты можешь, а это всё твоё есть твоя жизненная позиция и философия жизни.
И хорошо, что все тут знали, кто Крименций есть таков – грубиян, бестолочь в кубе и квадрате, если уж на то пошло, то куб в себя включает так же и квадрат, как сам всех заверял Крименций, тем самым подчёркивая и подтверждая в себе ещё одну свою характерную черту, он был до своей бестолочи настойчивым в упрямстве быть во всём правым и самым умным наглецом, плюс его самонадеянность до самозабвения ладно бы его одного касалась и он за неё только расплачивался, но нет, в этом плане он готов со всеми делиться и это ещё больше всех тут удручает, и всё это не даёт никому из находящихся людей догадаться о Крименции как-то иначе.
А так-то Крименций человек полная противоположность устоявшимся клише и стереотипам о людях громадной физической силы и ещё большей воли, кто ежедневно и сиюминутно главное, все свои силы прикладывает к тому, чтобы доказать всем вокруг, что он самый сильный и волевой человек. И Крименцию ничего не нужно для всех и себя доказывать – он уже всем всё доказал, да с какой стати ты, гад, решил во мне увидеть теоретика теорем, кто только носится с этими доказательствами, – и спокойно смотрит на эту блажь в твоих руках и в его глазах – подкову, которую ты, провоцируя его на несдержанность, пытаешься изо всех сил согнуть, и как бы не можешь. А вот если бы Крименций вдохнул в тебя силы своим примером, – а ну дай подкову, я тебе покажу, как их надо гнуть, – то ты вслед за ним запросто бы согнул подкову, но уже другую, ждущую своей согнутой участи.