Гипнотизер
Шрифт:
Пробираясь между столами, за которыми беседовали едоки, комиссар думал, что никак не может прийти в по-настоящему праздничное настроение. Словно часть его все еще сидит в гостиной родителей Юхана Самуэльссона. Или словно он все еще перемещается по психиатрической клинике Уллерокер — вверх по каменной лестнице, к запертой двери, за которой тянется длинный, напоминающий тюремный, коридор.
Йона взял с подноса тарелку и, дожидаясь своей очереди взять селедки, издалека смотрел на коллег. Анья втиснула свое круглое ухабистое тело в платье из красной ангорки.
Йона положил себе селедки матье, селедки с горчицей и маринованной селедки и остался стоять. Он смотрел на женщину, пришедшую с другой компанией. На женщине было узкое светло-серое платье, две красиво постриженных девочки вели ее к сладкому столу. За ними торопливо шел мужчина в коричнево-сером костюме с младшей девочкой в красном платьице.
В латунной кастрюле кончилась картошка. Йона довольно долго ждал, пока официантка принесет новую. Любимого блюда, финской брюквенной запеканки, он не нашел. Комиссар протиснулся со своей тарелкой между полицейскими в разгар четвертой перемены. У стола пятеро техников-криминалистов распевали тост, подняв граненые стаканчики. Йона сел и тут же почувствовал на ноге Аньину руку. Анья улыбнулась ему.
— Помнишь, ты обещал, что мне можно будет тебя пощекотать, — пошутила она, нагнулась и громко прошептала: — Хочу, чтобы вечером ты танцевал со мной танго.
Карлос услышал ее и завопил:
— Анья Ларссон, ты будешь танцевать танго со мной!
— Я танцую с Йоной, — решительно ответила она.
Карлос свесил голову набок и пробормотал:
— Записываюсь в очередь.
Анья пригубила пива.
— Ну и как там, в Уллерокере? — спросила она.
Йона скривился, и Анья рассказала про свою тетку, которая была не то чтобы особенно больна, но которую пичкали лекарствами, потому что персоналу так было проще.
Йона кивнул и сунул было в рот кусочек копченого лосося, но вдруг замер. Он вспомнил то важное, что узнал от Лангфельдта.
— Анья, — сказал он. — Мне нужен рапорт.
Она фыркнула:
— Прямо сейчас?
— Завтра утром, как можно раньше.
— Что за рапорт?
— Случай жестокого обращения. Лидию Эверс задержали за жестокое обращение с ребенком на игровой площадке.
Анья достала ручку и записала все на лежащем перед ней чеке.
— Завтра воскресенье, я собиралась поваляться в кровати, — недовольно сказала она.
— Придется плюнуть на это.
— Тогда потанцуешь со мной?
— Обещаю, — прошептал Йона.
Карлос спал, сидя на стуле в гардеробе. Петтер с приятелями отправились в город, чтобы продолжить вечер в «Кафе Опера». Йона с Аньей обещали присмотреть за Карлосом, чтобы он добрался домой без приключений. В ожидании такси они прохаживались на холодном воздухе. Йона увел Анью на танцплощадку, предупредив, что на деревянном полу, похоже, толстый слой льда.
Они танцевали, и Йона тихонько напевал:
— Миллойн, миллойн,
— Женись на мне, — прошептала Анья.
Йона не ответил. Он подумал о Дисе, о ее печальном лице. Подумал, как они дружили все эти годы и как он разочаровал ее. Анья попыталась приподняться и лизнуть его в ухо; он осторожно отвел голову.
— Ты так хорошо танцуешь, — захныкала Анья.
— Знаю, — шепнул он и закружил ее.
Пахло дровами и грогом, Анья прижималась все крепче; комиссар подумал, что трудно будет вести Карлоса вниз, к стоянке такси. Еще немного — и пора спускаться к эскалатору.
25
Когда (финск.).
Вдруг в кармане у комиссара зазвонил телефон. Анья взвыла от разочарования, когда он отстранил ее и ответил:
— Йона Линна.
— Здравствуйте, — произнес сдавленный голос. — Это я. Юаким Самуэльссон. Вы сегодня были у нас…
— Да, я вас узнал, — сказал Йона.
Он вспомнил, как у Юакима Самуэльссона расширились зрачки, когда он спросил о Лидии Эверс.
— Я подумал — не могли бы мы увидеться? — сказал Самуэльссон. — Хочу кое-что рассказать.
Йона посмотрел на часы. Половина десятого.
— Мы можем увидеться сейчас? — спросил Юаким и зачем-то прибавил, что жена с дочерью уехала к родителям.
— Вполне, — ответил Йона. — Сумеете приехать к полицейскому управлению, подъезд напротив Польхемсгатан, минут через сорок?
— Хорошо, — сказал Юаким бесконечно усталым голосом.
— Извини, милая, — сказал Йона Анье, которая стояла посреди площадки, дожидаясь его. — На сегодня танцы закончились.
— Я тебе это припомню, — кисло отозвалась она.
— Не выношу спиртного, — печалился Карлос, когда они вели его к эскалаторам и дальше к выходу.
— Смотри не наблюй, — угрюмо предупредила Анья. — Я тогда потребую повысить зарплату.
— Анья, Анья, — горестно вздохнул Карлос.
Юаким сидел в белом «мерседесе» на другой стороне улицы, прямо напротив входа в Государственное полицейское управление. В салоне горел тусклый свет, и лицо Юакима казалось утомленным и одиноким. Когда Йона постучал в стекло, он дернулся, словно полностью ушел в свои мысли.
— Здравствуйте, — сказал Юаким. — Садитесь.
Йона сел на пассажирское сиденье. Подождал.
В машине слабо пахло псиной. На заднем сиденье расстелен мохнатый плед.
— Знаете, — начал Юаким, — когда я вспоминал, каким был, когда родился Юхан… я как будто думал о незнакомом человеке. У меня было детство так себе, приют, мать меня бросила… Но я встретил Исабеллу и взялся за ум, засел учиться. Сдал экзамен на инженера в тот год, когда родился Юхан. Вспомнил, как мы ездили в отпуск — я до этого никогда не бывал в отпуске. Мы ездили в Грецию, Юхан как раз научился ходить и…