Гипотеза любви
Шрифт:
– Плохо, что вам требуется вмешательство.
Оливия напряглась. Вспомнила. Известный засранец.
– Ну, я ведь не просила вас вмешиваться. Я собиралась уладить все са…
– И вам не стоило лгать о своих отношениях, – продолжал он. – Особенно для того, чтобы ваша подруга и ваш молодой человек могли встречаться, не испытывая чувства вины. Насколько я знаю, дружба устроена по-другому.
А, значит, он все-таки слушал, когда Оливия изливала на него историю всей своей жизни.
– Все не так.
Он приподнял бровь, и Оливия выставила вперед руку, защищаясь.
–
– Для этого вы ей солгали, – сухо добавил Карлсен.
– Ну да, но… Она думает, что мы встречаемся, я и вы… – выпалила Оливия. Боже, у ее поступка просто невыносимо нелепые последствия.
– Разве не в этом был смысл?
– Да. – Она кивнула, а затем вспомнила о кофе в руке и сделала глоток из кружки. Кофе был еще теплым. Разговор с Ань длился не дольше пяти минут. – Да. Вроде бы в этом. Кстати, меня зовут Оливия Смит. На случай, если вы все еще думаете подать жалобу. Я аспирантка в лаборатории доктора Аслан…
– Я знаю, кто вы.
– А.
Видимо, он выяснил, кто она такая. Оливия попыталась представить, как он просматривает списки аспирантов на сайте кафедры. Администратор программы сфотографировал Оливию на третий день обучения в аспирантуре, задолго до того, как она полностью осознала, во что ввязалась. Она постаралась навести марафет: укротила свои вьющиеся каштановые волосы, накрасила ресницы, чтобы подчеркнуть зеленые глаза, даже попыталась замаскировать веснушки одолженным у кого-то тональником. Это было до того, как она поняла, насколько безжалостны, беспощадны могут быть академические круги. До ощущения своей несостоятельности, постоянного страха, что, даже если она хорошо покажет себя в исследованиях, ей никогда не стать настоящим ученым. В тот день она улыбалась. Настоящей, искренней улыбкой.
– Ладно.
– Я – Адам Карлсен. Я преподаю в…
Оливия расхохоталась ему в лицо. И тут же пожалела об этом, заметив его удивление – будто он всерьез мог думать, что она его не знает. Будто не подозревал, что он один из самых выдающихся ученых в своей области. Адам Карлсен не был похож на человека, который страдает от скромности. Оливия кашлянула.
– Точно. Хм, я тоже знаю, кто вы, доктор Карлсен.
– Вероятно, вам стоит звать меня Адам.
– О. О нет. – Это было бы слишком… Нет. На факультете так было не принято. Аспиранты не обращались к преподавателям по имени. – Я никогда бы…
– В присутствии Ань.
– А. Да. – Это имело смысл. – Спасибо. Об этом я не подумала. – Она вообще мало о чем подумала. Очевидно, ее мозг перестал работать три дня назад, когда она решила, что поцеловать его, чтобы спасти свою задницу, будет хорошей идеей. – Если вы не против, я пойду домой, потому что все это большой стресс, и…
Я собиралась провести эксперимент, но мне очень нужно сесть на диван и сорок пять минут смотреть «Американского ниндзю», поедая «Доритос» со вкусом соуса ранч, которые оказываются вкуснее, чем кажется, если дать им шанс.
Карлсен кивнул.
– Я провожу вас до машины.
– Я не настолько потеряла голову.
– На случай, если рядом окажется Ань.
– А.
Оливии пришлось признать, что это любезное предложение. Даже удивительно. Учитывая, что
– Спасибо. Но не стоит.
Она была уверена, что Карлсен не хотел настаивать, но ничего не мог с собой поделать.
– Мне будет спокойнее, если вы позволите мне проводить вас до машины.
– У меня нет машины.
Оливия не потрудилась добавить, что она аспирантка, живущая в Стэнфорде, штате Калифорния, зарабатывает меньше тридцати тысяч долларов в год, отдает за квартиру две трети своей зарплаты, с мая носит одну и ту же пару контактных линз и ходит на все семинары, где предлагают закуски, чтобы сэкономить на обеде. Она понятия не имела, сколько лет Карлсену, но едва ли он очень давно окончил аспирантуру.
– Вы ездите на автобусе?
– На велосипеде. А мой велосипед стоит прямо у входа.
Он открыл рот, закрыл его. Затем снова открыл.
Ты целовала этот рот, Оливия. И это был хороший поцелуй.
– Здесь нет велосипедных дорожек.
Она пожала плечами.
– Люблю рисковую жизнь. – «Дешевую», имела в виду она. – И у меня есть шлем.
Оливия повернулась, чтобы поставить куда-нибудь свою кружку. Ее можно забрать позже. Или не забрать, если кто-нибудь ее стащит. Какая разница? Кружка досталась ей от постдока [2] , который бросил науку, чтобы стать диджеем. Во второй раз за неделю Карлсен спас ее задницу. И снова она не могла оставаться в его обществе ни минутой больше.
2
Постдок (англ. postdoc) – статус после защиты диссертации и до получения постоянной научно-исследовательской ставки в университете.
– Еще увидимся, ладно?
Грудь его поднялась, он глубоко вздохнул.
– Да. Ладно.
Оливия выскочила из комнаты как можно быстрее.
– Это что, розыгрыш? Я что, на национальном телевидении? Где скрытые камеры? Как я выгляжу?
– Это не розыгрыш. Нет никаких камер. – Оливия поправила на плече лямку рюкзака и шагнула в сторону, чтобы ее не переехал студент на электроскутере. – Но раз уж на то пошло, выглядишь великолепно. Особенно для половины восьмого утра.
Ань не покраснела, но была к этому близка.
– Вчера сделала одну из тех масок для лица, которые вы с Малькольмом подарили мне на день рождения. Ту, которая похожа на панду. И у меня новый крем от солнца, вроде придает коже сияние. И я накрасила ресницы, – поспешно добавила она, задыхаясь.
Оливия могла бы спросить подругу, зачем она приложила столько усилий в обычное утро вторника, но уже знала ответ: лаборатории Джереми и Ань находились на одном этаже, и, хотя биологический факультет был большим, шанс пересечься был весьма велик.