Гитлер_директория
Шрифт:
В 31-м году одну такую организацию «Огненные кресты» возглавил граф Франсуа де ла Рок. Кадровый офицер, кавалер многих орденов; после Первой мировой полномочный представитель Верховного межсоюзнического совета в Польше, при Пилсудском, у которого он перенял ряд актерских приемов для самопиара, из которых соорудил себе маску харизмы. «Народ — это женщина…» — повторял за Гитлером де ла Рок, забывая, что эта, французская женщина росла в иных исторических обстоятельствах и отличается от немецкой большим чувством юмора. Историк Наумов приводит такой пример: «Во Франции, — пишет он, — не действовали эффективные в условиях Германии методы обработки масс. Деятели «Огненных крестов» пытались повторить практику бесплатных обедов во Франции, но реакция французских безработных была абсолютно иной. С чисто галльским юмором рабочие съедали
Активность французских фашистов, безусловно, толкала страну вправо, но слева на нее давил созданный в 35-м году Народный фронт, выпрямляя хребет страны. Во время войны в Испании на стороне Франко сражался фашистский батальон «Жанна д’ Арк»; но при этом именно Франция послала в Испанию наибольшее количество добровольцев-антифашистов — восемь с половиной тысяч, дравшихся в составе батальонов «Парижская коммуна», «Тельман» и других.
Еще один пример вспышки локального фашизма — боевой союз «Фасции» во главе с Жоржем Валуа, слепок с партии Муссолини. Валуа выступал за национальный социализм, который преодолеет классовую борьбу и вытолкнет страну из духовного кризиса. Судьба самого Валуа такова: после того, как немцы вошли в Париж, он начал менять политическую ориентацию и погиб в фашистском концлагере.
А вот французский олигарх парфюмер Франсуа Коти ориентаций не менял: он сначала подкармливал «Огненные кресты», а в 33-м основал собственную партию «Французская солидарность». Года через два появилась еще одна партия во главе с Жаком Дорио — еще одним характерным персонажем.
Всех вышеназванных лидеров объединяет одинаковое отношение к самому значительному событию французской истории — Великой французской революции: их ненависть к ней, яростное желание снизить ее роль, а то и вовсе предать забвению — порой напоминают истерику. Главная мысль: революция 1789 года ввергла страну в период перманентного упадка. Причем тут за всех высказывались потомки древних родов, действительно разоренных и повешенных революцией на фонарях, и игнорировалось мнение тех плебейских пластов, что были подняты ею из политического и духовного небытия.
Таким образом, «аристократический фашизм» оказался нежизнеспособным по сравнению с плебейским, показавшим свою силу в Германии.
Плебейский фашизм — эта затхлость духа, тупое неприятие чужого права, многообразия жизни — и не мог развернуться в стране, где сознание народа было перевернуто, перепахано, проветрено и омыто кровью великой революции.
Кодряну
История румынского фашизма напоминает мне историю гриба, выскочившего в неудачном месте: крепенький и привлекательный в раннем детстве, он очень быстро зачервивел, размяк и оплыл бесформенной омерзительной массой.
Королевство Румыния возникло в 1858 году в результате объединения двух княжеств-Молдавии и Валахии, однако только через двадцать лет, в 1878-м, получило от Турции независимость. После Первой мировой это королевство нарастило свою территорию больше чем в два раза, но покоя не было, потому что все окружение, кроме Польши, имело виды на румынские земли, а внутри страны постоянно конфликтовали национальные меньшинства. Что родится из подобного напряжения? Потребность объединяться. Румыния выбрала худший вид объединения — против внутреннего врага, которым были объявлены евреи. В 1927 году молодой человек по имени Корнелиу Кодряну провел претенциозное мероприятие — съезд, провозгласивший рождение «Легиона Михаила Архангела». Причем сам библейский архистратиг был как бы зачислен в ряды этого легиона с целью — «руководить нами, защищать нас, сражаться на нашей стороне и привести нас к победе». Сам Кодряну говорил, что слышал голоса, как Жанна д’Арк: они ему указали путь, по которому нужно вести народ к выздоровлению. В путь отправились в зеленых рубашках, с серебряными крестами, с клятвами, молитвами и всяческим язычеством, в виде поклонения двум идолам — королю Стефану Великому и небесному архистратигу Апокалипсиса Михаилу. Позже этот легион стали называть «Железной гвардией», и к концу 33-го года в нем уже состояло 30 тысяч человек.
Пропаганда, политические убийства… особый путь к созданию православного государства с опорой на свободные деревни — разаши.
Кодряну постоянно повторял, что в
Сейчас идеалом, превосходящим самого Гитлера, считают Кодряну ребята, называющие себя православными национал-революционерами. В интернете сразу на нескольких сайтах висит статья под названием «Герой Дакии Капитанул Кодряну». В ней почти нет информации, но громко звучит объяснение в ненависти к трупу, то есть к современному миру, в котором живут ее авторы в ожидании «окончательного восстания, во время которого Дикая охота, или Небесное воинство, преодолев вселенскую энтропию, ворвется в этот промозглый мир».
Ну что тут скажешь? Что мир этот прекрасен, что он полон солнца и любви? Обругать и запретить? Нет, если они действительно пока еще молоды, с ними можно спорить, за них нужно бороться. А то ведь очередной бедолага снова приведет в исполнение приговор над собственной единственной жизнью, попутно покромсав и чужие.
Кальтенбруннер
На судебном заседании 11 апреля 1946 года в Нюрнберге бывший начальник РСХА Эрнст Кальтенбруннер, отвечая на вопрос своего адвоката, доктора Кауфмана, заявил, что всегда действовал лишь в рамках руководства своей разведслужбой и ничего не ведал ни о каких концлагерях. Геринг на это воздел руки и воскликнул: «Нет, вы только послушайте!». Когда Кальтенбруннеру предъявляли подписанные им приказы, он говорил, что не узнает своей подписи, или утверждал, что это подделки. Он отрицал все, отказывался от всего. Его поведение вызывало недоумение. Заукель, например, назвал его линию защиты «дьявольским свинством», а фон Паппен высказался так: «Что с него взять? Тупоголовый полицейский! Для таких типов существуют только две профессии: либо в шпионы, либо в ловцы шпионов».
И все они лукавили! Они играли в недоумение. Высшие руководители рейха прекрасно знали, что грубая внешность «великого инквизитора», его «носорожье» поведение на суде отнюдь не говорит о неотесанности его ума. Лукавил и Шпеер, называя это поведение Кальтенбруннера «тюремным психозом».
Эрнст Кальтенбруннер был умен; он вел линию своей защиты единственно возможным способом для достижения главной цели — снять с высшего руководства обвинение за преступления среднего и низшего звена. Это должна была бы быть общая линия; о ней успели договориться и суть ее выразил перед самоубийством Роберт Лей, сказав: «Расставьте нас цепью вдоль стены и расстреляйте. Вы победители!». Но уже во время следствия из общей цепочки коллективной безответственности начали выпадать отдельные звенья, а когда начались судебные заседания, вся она развалилась. Кальтенбруннер же продолжал стоять на своем: не знал, не подписывал, не ответственен.
Показания против него шустро дали Вальтер Шелленберг и начальник внутренней разведки Отто Олендорф. 15 апреля показания давал комендант Освенцима Рудольф Хесс (не путать с заместителем фюрера Рудольфом Гессом). Бесстрастным тоном перечислял он подробности последовательного уничтожения двух с половиной миллионов человек, говорил — о грудных детях, которых матери пытались спрятать в нижнем белье, о золотых коронках, которые выдирали из неостывших трупов, о партиях женских волос, упакованных в тюки… А еще раньше чудом выживший узник Маутхаузена, тяжело подбирая слова, скупо свидетельствовал, как во время визита Кальтенбруннера в их бараке отбирали людей, чтобы продемонстрировать обергруппенфюреру СС три вида казни: петля, пуля, газ.