Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

ван Фрекем Джордж

Более определенным было влияние Георга фон Шёнерера (1842—1921), провозгласившего себя вождем австрийских пангерманцев и боровшегося за объединение своей страны с Германией. «Шёнерер не защищал ни католицизм, ни империю. Он был лидером австрийского пангерманского движения, а также однозначным и недвусмысленным расистом. Он выступал в поддержку аншлюса (воссоединения Австрии и Германии) и был смертельным врагом как славян, так и евреев. Он мог задать Гитлеру идеологическую модель поведения»¹³⁹. Однако Гитлер никогда бы не совершил ошибки, которую сделал Шёнерер: в антисемитской, но преимущественно католической Австрии он объявил открытую войну католической церкви. Шёнереровское движение «Прочь от Рима» стоило ему стольких сторонников, что в результате он лишился власти.

Молодой бродяга –

а в его венские годы статус Адольфа Гитлера был именно таков – никогда не смог бы встретиться с богатым и уважаемым пангерманским фюрером. Но «молодой Гитлер безусловно был знаком с культом этого идола пангерманцев, в особенности через их партийные газеты»¹⁴⁰. Кроме того, речи Шёнерера распространялись в виде брошюр. Террор по отношению к евреям и чехам, который пангерманцы развернули на улицах Вены, стал обыденностью. Шёнерер был «богом германских лавочников, ремесленников и служащих. Его фотографии висели на стенах бесчисленных лавок и магазинов, его газету можно было прочитать в любом кабачке. Шла бойкая торговля цепочками для часов с изображениями повешенных евреев… Программа его партии звучит до боли знакомо: евреи не должны иметь права преподавать в школах, служить в армии и работать на государственной службе; нужно ввести квоты на число евреев среди юристов и медиков… Для защиты ремесленников и крестьян евреям нужно запретить въезд в Империю. Тех же, кто уже находится на ее территории, нужно рассматривать как чужеземцев с особым правовым статусом и налоговым бременем»¹⁴¹. «Очевидно, что Гитлер не просто унаследовал от Шёнерера его политические принципы – он практически скопировал их», – пишет Хаман¹⁴².

Кроме того, значительное влияние на ум Гитлера – задолго до того, как тот узнал о Шёнерере и Люгере – оказал Леопольд Пётч, учитель истории в линцевском реальном училище, которое юный Адольф покинул, не закончив. Этот человек произвел на Гитлера – своенравного и непослушного по отношению ко всем прочим учителям – такое впечатление, что позже тот посвятит ему не менее двух с половиной страниц «Майн Кампф». «Изучать историю – значит искать и находить силы, являющиеся действительными причинами явно видимых результатов, которые мы называем историческими событиями… И то, что мой учитель истории очень хорошо знал, как сделать этот подход основным в процессе изложения материала и проверки знаний, возможно, определило всю мою будущую жизнь. Этим учителем был доктор Леопольд Пётч из реального училища в Линце. Он идеально воплощал в себе качества, необходимые для учителя истории, в упомянутом выше смысле. Пожилой господин с твердым характером, но добрым сердцем, он был прекрасным рассказчиком и заражал нас своим энтузиазмом»¹⁴³.

Придя к власти, Гитлер оказывал Пётчу многочисленные почести. «Вы не представляете, чем я обязан этому человеку», – сказал он своему окружению после неофициальной встречи со своим старым учителем в Клагенфурте в 1938 году¹⁴⁴. Пётч привил Гитлеру любовь к Вагнеру. Другим результатом его влияния стало увлечение Гитлера германскими мифами и легендами. В ту пору их нередко считали достоверными историческими источниками. «Многотомное издание “Саг о германских героях” было его любимым чтением. Эти книги он никогда никому не одалживал», – вспоминает Кубицек. «Вновь и вновь он отождествлялся с великими людьми этой ушедшей эпохи… Дело в том, что мир, двери в который открывали саги о германских героях, так и остался для него единственным, к которому он мог относиться с истинным благоговением и почитанием»¹⁴⁵.

Все эти влияния хранились в памяти Гитлера, когда капитан Майр «открыл» его и ввел в DAP. Что же касается процесса развития его пангерманских, националистических и антисемитских убеждений, то он оказывается не столь прямолинейным, как это желала бы представить Бригитта Хаман. Если мы согласимся с Хаман в том, что структура убеждений Гитлера уже была четко и ясно сформирована им в ранние годы, становится совершенно непонятно, каким образом в числе его товарищей по мужскому общежитию могли быть евреи – что обнаружила сама Хаман. Она также пишет: «На решающий вопрос о том, когда антисемитизм стал центральным пунктом мировоззрения Гитлера, период его жизни в Линце и в Вене ответа не дает»¹⁴⁶.

Ораторские вспышки Гитлера, будь то в общежитии или во фронтовых блиндажах, не были направлены против евреев. Обычно

его специально провоцировали язвительными замечаниями, задевавшими Германию или оскорблявшими его пангерманские чувства. Некоторые офицеры его полка были евреями. Евреем был капитан, представивший его к Железному кресту первой степени. Также не нужно забывать того факта, что во времена Эйснера и Республики Советов капрал Гитлер носил красную повязку.

В период своего обучения на курсах и во время пропагандистской практики он должен был оживить и переформулировать все то, что получил от Шёнерера и Люгера, а также от Листа и Ланца фон Либенфельса. И здесь все свидетельства указывают на одного человека, начитанного, хорошо осведомленного, фанатичного антисемита с большими связями – на Дитриха Эккарта.

Перед тем, как перейти к следующему этапу нашего повествования, не лишним будет упомянуть последний и довольно неожиданный источник влияния на ум Гитлера. Это немецкий автор Карл Май, плодовитый писатель, создавший около семидесяти приключенческих романов для молодежи. Ади (уменьшительное от Адольф) также любил «Дон Кихота», «Робинзона Крузо», «Путешествия Гулливера», «Хижину Дяди Тома» и «Тысячу и одну ночь». Но Май останется его любимейшим автором даже в зрелом возрасте. «Любовь Гитлера к Маю не слабела со временем. Говорят, что, даже будучи рейхсканцлером, он находил время, чтобы перечитывать полное собрание его сочинений. В 1943 году, несмотря на дефицит бумаги, он приказал напечатать 300 тысяч копий «Виннету» для солдат. И это вопреки очевидному факту, что герои Мая принадлежали к чуждой расе – они были «краснокожими», американскими индейцами»¹⁴⁷. «Он легко мог упомянуть в одном предложении Старину Шаттерхенда и Наполеона», – пишет Шпеер¹⁴⁸.

Карл Май принадлежал к христианскому крылу германского фолькистского движения. В марте 1912 года, незадолго до своей смерти, он прочитал в Вене лекцию, которую Гитлер – если он о ней знал – безусловно, посетил. Темой лекции Мая было Empor ins Reich der Edelmenschen¹⁴⁹, что можно перевести как «Ввысь, к царству благородных людей». Слово Edelmensch часто использовали для обозначения арийско-нордического германца в его самом чистом проявлении – что было одной из разновидностей «сверхчеловека», прихода которого ожидали на рубеже веков. Какая бы идеология ни лежала в основе книг Карла Мая, его фантазии зачаровывали бесчисленное множество детей – и не только в Германии. Его сочинения – в особенности те места, где он описывает, как ловко Виннету и Старина Шаттерхенд выходили из опасных ситуаций, – могли помочь Гитлеру выжить во время Первой мировой войны: в сражениях жизнь связного постоянно висела на волоске.

Внезапный взрыв энергии

После краха Республики Советов, особенно во времена правого правительства Густава фон Кара, Бавария стала «убежищем правых экстремистов со всей Германии, включая и тех, на кого уже был выписан ордер на арест в других частях страны»¹⁵⁰. Здесь нашли приют и «Bund Oberland (Лига Оберланд), и офицерский союз Eiserne Hand (Железная рука), и организация “Эсхерих”, и Союз обороны и нападения немецкого народа, и Verband Altreichsflagge (Союз флага старой империи), а также Байрейтский, Вицбургский и Вольфский добровольческие корпуса». В этот список можно включить также общество Туле и (НС) ДАП.

В ряды баварских правых влились потерпевшие поражение участники путча Каппа (март 1920 года), бежавшие из Берлина; среди них – формальный глава путча Вольфганг Капп собственной персоной и национальный герой Германии Эрих фон Людендорф. Там были и некоторые крайне опасные элементы из бригады Эрхардта, включая ее командира капитана Эрхардта и его правую руку – лейтенанта Клинцша. Один был основателем, другой – одним из руководителей кровавой организации «Консул». Там были «палачи, сами выносившие приговоры своим жертвам, авантюристы и революционеры-националисты всех мастей… Они были готовы использовать традиционные сепаратистские настроения баварцев [католиков] – ведь их неприязнь к протестантскому прусскому Берлину началась не вчера»¹⁵¹ (она продолжается и по сей день). Именно в такой обстановке – еще больше ее запутывала общая утрата ориентиров и удручающие условия жизни в послевоенной Германии – Дитрих Эккарт встретился с капралом Гитлером.