Гитлер

Штайнер Марлис

Примерно в это же время прошла организованная Розенбергом выставка «Величие Германии», отражавшая иллюзии Геббельса. Надежда на сотрудничество с Францией также приказала долго жить. 10 декабря Лаваль назначил на февраль поход на повторное завоевание африканских колоний, присоединившихся к свободной Франции де Голля. Тремя днями позже его вызвал к себе Петен, ясно давший понять, что его «рвению к сотрудничеству» он предпочитает политику выжидания. 14-го Лаваль был смещен со своего поста и заменен Пьер-Этьеном Фланденом, заместителями которого стали вице-президент совета адмирал Дарлан и военный министр генерал Хунтзигер.

25 декабря прошла встреча Дарлана с Гитлером, близ Бове. Началась она напряженно, потому что адмирал опоздал, хоть и не по своей вине. Но ожидание ввергло Гитлера в дурное расположение духа. Он обвинил французов в равнодушии, проявленном

во время церемонии возвращения в Париж праха герцога Рейхштадтского. По поводу этого события ходили упорные слухи, что Гитлер намеревался воспользоваться церемонией, чтобы удержать Петена в Париже – раз уж он соизволил дать Франции осязаемое доказательство своей доброй воли. Петен вручил ему письма и заверил, что «сотрудничество» будет продолжено, что нисколько не успокоило фюрера. В любом случае, время для создания континентального блока и захвата Гибралтара было упущено. Бороться против Англии приходилось другими методами: остановив ее продвижение в Средиземном море и отобрав у нее то, что Гитлер считал ее последней надеждой, – сотрудничество с СССР.

План «Барбаросса»

По убеждению Гитлера, одним из его козырей оставался Советский Союз. К лету 1940 года в отношениях с ним наметилось два возможных сценария. Первый: укреплять оборонный союз и активизировать торговый обмен; в этом случае можно добиться сближения СССР с тройственным пактом и континентальным блоком, как того желал Риббентроп. Второй: вернуться к изначальной программе и искать на востоке то самое жизненное пространство, которое необходимо Германии, готовиться к длительной войне и в конечном счете столкнуться с «американской угрозой».

Гитлер колебался между этими двумя сценариями на протяжении нескольких месяцев. Первый вариант выглядел предпочтительнее, пока Англия не отказалась от борьбы. Он позволял избежать того, чего фюрер и его военные советники боялись больше всего на свете: войны на два фронта. Осуществление этого плана, конечно, зависело от поведения стран, которые должны были составить «континентальный блок», в том числе от поведения самого Советского Союза. Усилия, направленные на привлечение Испании, Франции и Балканских стран, как мы уже показали, имели ограниченный успех, и отношение Советского Союза выглядело не намного более многообещающим. Сталин согласился на поставки Германии сырья и пищевых продуктов, но этот процесс шел очень вяло; с другой стороны, он воспользовался западными военными кампаниями Германии для расширения собственной территории. С 15 по 17 июня он занял страны Прибалтики. Затем потребовал от побежденной Финляндии концессии на никелевые рудники в Пестамо (16-го) и совместного контроля над островами Аланд. На следующий день Румыния была вынуждена отдать ему Бессарабию (которая согласно секретному соглашению от августа 1939 года попадала в сферу его влияния) и север Буковины. Одновременно он установил дипломатические отношения с Югославией.

Советские успехи грозили осложнить рейху добычу сырья на севере и на юге. На севере присутствие советского флота в Финском заливе могло в случае конфликта создать угрозу для транспортировки в Германию шведской железной руды. На юге советские войска, стоявшие в непосредственной близости от румынских нефтяных месторождений, могли в любой момент перерезать пути доставки «черного золота», сделав невозможным продолжение войны. Кроме того, существовала угроза со стороны советской авиации, которая могла достичь военных складов в Силезии.

Все эти соображения вынудили начальника Генерального штаба армии Гальдера провести реорганизацию войск. В отличие от Гитлера, он не считал, что отпала нужда во вторжении в Великобританию, которая оставалась главным врагом. Однако генерал сильно сомневался, что она сдастся в обозримом будущем; он не верил, что немецкие авиация и флот достаточно сильны, чтобы поставить ее на колени. К тому же Гальдер не исключал возможности, что Великобритания и Советский Союз договорятся между собой. В этом случае возникала угроза, что Германия, как и в годы Первой мировой войны, окажется лицом к лицу с коалицией из мощных держав и должна будет вести войну на нескольких фронтах на протяжении многих лет – чтобы прийти к тому же результату, что в 1918 году? Он решил реорганизовать армию в два этапа: сначала 120 дивизий, а затем, с перспективой мира, 70. Для первого периода он планировал развернуть 15 дивизий для защиты восточных границ в рамках стратегии «наступательной обороны». Гитлер дал свое согласие на это 23 июня 1940 года. Любопытно, что Гальдер сообщил наркому обороны Ворошилову,

что передвижение войск к восточной границе не означает угрозы для СССР. Отныне он предпочитал надевать традиционную форму начальника Генерального штаба, о которой напрасно мечтал Бек: это стало возможным после победы над Францией, большую часть заслуг которой он приписал себе. Гальдер был убежден, что только он способен вывести рейх из тупика, в котором тот оказался, так как его усилиями и стараниями его подчиненных закладывается база будущей победы – вопреки невежеству Гитлера и его военного штаба. 25 июня 1940 года генерал созвал совещание, на котором присутствовали начальники основных отделений штаба армии. Именно тогда были разработаны первые планы ограниченного нападения на Советский Союз. Как только оно начнется, Великобритания потеряет последнюю надежду выиграть войну.

Из дневника Геббельса нам известно, что Советский Союз занимал умы не только военных. Поначалу министра пропаганды мало заботил тот факт, что Сталин ввел войска в прибалтийские страны, – это была цена, которую Германии пришлось уплатить. Однако военные операции против Румынии уже были расценены как нарушение пунктов соглашения. 5 июля Геббельс писал: «Славянство растекается по всем Балканам. Россия не упустила своего шанса. Может быть, в дальнейшем нам снова придется обернуться против нее?»

Нет ничего удивительного в том, что 21 июня Гитлер, собрав в Оберзальцберге командующих трех родов войск, потребовал от них поразмыслить над угрозой, исходящей от США и СССР, для дальнейшего ведения войны. Учитывая, что Генштаб армии уже разработал несколько планов, Браухич смог представить первый относительно подробный доклад на тему вероятной восточной кампании. Он подсчитал, что для этого потребовалось бы от 80 до 100 дивизий, которым пришлось бы столкнуться с 50–75 «хорошими» советскими дивизиями. Эта оценка исходила из вероятного наступления, целью которого был захват экономических центров на западе СССР и стремление убедить СССР в том, что хозяином в Юго-Восточной Европе должна оставаться Германия. Но Гитлера этот план не удовлетворил: он желал полного уничтожения Советского Союза как военной державы. Как только эта цель будет достигнута, можно будет не опасаться, что в войну вступят США, поскольку японское присутствие в Тихом океане к этому времени усилится. Англия потеряет последнюю надежду и будет стерта с лица земли; Германия будет «владычицей Европы и Балкан». Гитлер потребовал заняться составлением глобального плана уничтожения Советского государства.

31 июля он снова созвал военное совещание, на котором выступил Редер, изложивший свои идеи по поводу средиземноморской стратегии и сообщивший, что вторжение в Великобританию возможно начиная с 15 сентября. Однако Гитлер возразил, что планирует на весну 1941 года войну против СССР. Он согласился с генералами, заявившими, что никакой прямой угрозы от СССР не исходит; мало того, один из них заметил, что Россия не окажет им такой любезности и не нападет первой. Гитлер предложил несколько оперативных соображений и предложил два направления атаки: на Киев, форсируя Днепр, и на Москву. Оба армейских корпуса должны будут затем объединиться, по всей видимости, за Москвой. Позже нужно будет провести локальную операцию в нефтяном районе Баку. Финляндию и Румынию – но не Венгрию – можно будет привлечь в качестве союзников. Территориальными приобретениями станут Украина, Белоруссия и прибалтийские страны. В целом, по оценкам Гитлера, потребовалось бы 180 дивизий, из них 120 – на востоке. Таким образом, к 120 уже существующим и 18 находящимся в отпусках требовалось сформировать еще 40 дополнительных дивизий. Разумеется, вся подготовка должна вестись в недосягаемости от британской авиации. 7 августа Генштаб получил указание начать разработку плана восточной кампании.

Первоначальное название кампании было «Фриц», но в декабре его сменили на «Барбаросса». Необходимо подчеркнуть, что Гальдер, вопреки своим прежним возражениям, вовсе не демонстрировал враждебности к планам Гитлера напасть на СССР: в его «Военном дневнике» нет ни намека на это. Он никогда не делал никаких замечаний на этот счет в присутствии своих сотрудников или друзей по оппозиции, к которой вскоре примкнул. Впрочем, трудно сказать наверняка, что стояло за словами Гитлера – твердая решимость или смутные намерения. Также не известно, что оказало на фюрера наибольшее влияние – военная и экономическая ситуация (последняя играла огромную роль), иными словами, «рациональный расчет», или жажда удовлетворения идеологических амбиций – завоевания жизненного пространства и уничтожения «жидобольшевизма».