Гладиаторы
Шрифт:
Но Орбелия…
Гней Пизон замедлил шаг.
Пожалуй, есть нечто, что заслуживает получить смерть вне очереди. И это «нечто» — любовь Орбелии к собственному брату. И смерть этой любви будет просто блестяща, не то что смерть самого Орбелия, которую иначе как простым производством трупа не назвать.
Дело за малым — надо придумать способ, как заставить Орбелию разлюбить родного братца. Разлюбить так, чтобы она от одного только имени его брызгала слюной и шипела, как гадюка на сковородке.
Глава седьмая. Пропасть и твердь
Возвратясь
Весь следующий день Пизон, избегая Орбелию, раздумывал, как бы ему опорочить ее любезного братца, Марка Орбелия, в ее глазах. Ответ был найден только под вечер: ему следует, затащив Марка в храм Таната, сделать его одним из приверженцев Таната и организовать затем демонстрацию новых взглядов Марка перед Орбелией. Орбелии, видите ли, не угодно, чтобы он учил иногда зарвавшихся рабов, так пусть же Марк Орбелий собственноручно убьет при ней какого-нибудь раба, заразившись верой в бессмертие за счет смерти других. На этот случай он и своего раба не пожалеет, если уж Орбелий поскупится своим.
Пизон не сомневался в том, что проповедь жрецов дойдет до Марка. Этот Орбелий, конечно же, любит жизнь не менее, чем кто-либо, поэтому за бессмертие он сделает все, что понадобится.
И Пизон начал действовать. Не дожидаясь, пока Марк наведается к нему, он, едва наступила ночь, сам отправился к Марку, горя желанием сделать из Марка подобие себя самого.
Вчера он был у Пизона. И что же? Пожалуй, с этим Пизоном трудно будет сойтись, даже если сама богиня Согласия вздумает помочь.
Дойдя до стены, Марк развернулся и медленно пошел к другому концу перистиля, маленького внутреннего дворика своего дома.
Одного только родства его с Орбелией оказалось недостаточно, чтобы войти в доверие к Пизону. Наоборот: Пизон так встретил его, что можно было подумать, будто это родство делало его врагом Пизона. Однако то, что у Орбелии был брат, на деле ни в чем не ограничивало Пизона, разве только…
Марк вспомнил, с какой завистью Пизон встретил его слова о покупке дома. Пизон аж потемнел лицом… Вероятно, Пизон не был таким уж богачом — он нуждался, а если завистник нуждается, он всегда ненавидит ненуждающегося. А то, что Марк унаследовал имение своего отца, небось, еще больше распаляло зависть Пизона: если бы у Квинта Орбелия не было других детей, кроме Орбелии, то после смерти Квинта Орбелия имение досталось бы Орбелии, то есть ему, Пизону…
Но как подружиться с завистником тому, кому этот завистник завидует?
Марк подошел к бассейну, сооруженному в центре перистиля: в бассейне, по стенкам которого расползались трещины шириною в ладонь, была не вода, а какая-то мутная зеленоватая жижа. «Надо дать денег управляющему — пусть починит бассейн!» — подумал
Марк вздохнул. Получилось маловразумительно, но для того, кому нужны деньги, это объяснение подошло бы.
Но хватит ли ста тысяч сестерциев, чтобы унять зависть? А если не хватит? Ведь завистник не столько сетует на свою бедность, сколько завидует чужому богатству.
Марк опустился на скамью, стоявшую рядом с бассейном. Воздух был недвижим, яркое солнце излучало тепло. Природа после зимнего сна пробуждалась отдохнувшей, помолодевшей. Хотелось простоты и чистоты, а тут принуждали упражняться в коварстве…
Похоже, Пизон перестанет завидовать ему, если только он разорится. А что, быть может, придется пойти и на такое, хотя, возможно, достаточно будет ограничиться лишь инсценировкой разорения. Сначала он передаст Пизону сто тысяч сестерциев, а если этого окажется недостаточно, через пару дней заявится к нему и скажет, что основательно продулся в кости. Пусть Пизон порадуется.
План показался Марку неплохим. Сперва Марк хотел тут же отправиться к Пизону, но, подумав, решил все же отложить его осуществление на несколько дней: надо было дать Пизону время позабыть о зависти к нему.
Остаток дня не принес с собой ничего примечательного. Неожиданность постучалась к Марку ночью. Да и мог ли Марк не изумиться, когда раб сказал, что «господина спрашивает Гней Пизон»? Изумление, однако же, вскоре сменилось тревогой. «Не случилось ли что с Орбелией?» — трепеща, подумал Марк. Только нечто чрезвычайное могло привести Пизона к нему, и только в том случае, если это чрезвычайное было связано с Орбелией, ведь не будь Орбелия женой Пизона, Марк не имел бы к сенатору никакого отношения.
Марк встретил Пизона в атрии.
— Если мой дом показался тебе не вполне гостеприимным, то прошу извинить меня, милый Марк, — улыбаясь, начал Пизон еще у двери. — Все дело в том, что в последнее время я чувствую себя немного нездоровым, ты уж прости… Клянусь Юпитером, когда ты в следующий раз заглянешь ко мне, ты не покинешь мой дом недовольным!
— А Орбелия… как она? — тревожно вглядываясь в лицо Пизона, спросил Марк.
— С Орбелией все в порядке; она велела передать, что через пару дней заглянет к тебе… да что с тобой?
Марк не знал, что и думать. По крайней мере, ничего страшного с Орбелией не произошло… Успокаиваясь, Марк произнес:
— Да нет, ничего, только твой визит ко мне этой ночью для меня несколько неожидан…
Пизон с добродушной улыбкой развел руками:
— Так уж получилось, дорогой мой, так уж получилось… Я шел в храм Таната и, проходя мимо твоего дома, подумал: а что, если ты еще не спишь и захочешь составить мне компанию?
— Что-то я не слышал о храмах, в которые ходят по ночам…