Глашенька
Шрифт:
– Это вы как здесь оказались? – усмехнулся он. – С чего вас вдруг на трудовой подвиг понесло?
– И никакого подвига. – Его насмешливый тон показался ей обидным. – Самая обыкновенная работа на винограднике. Почему бы мне ее не делать?
– Потому что вы книжная девочка, – пожал он плечами. – И на винограднике умудряетесь работать так, что это становится опасным для жизни. Нет, если вам нравится – на здоровье, конечно.
Снова он относится к ней как к несмышленышу! Глаша сразу вспомнила, как он сказал, что ей
И картошка ей сразу вспомнилась, и как пронзило ее тепло его куртки, и театральные кресла, из которых он составил для нее кровать, и каждое его слово… И любовь, которую она почувствовала к нему в первую же ночь их встречи в поезде, и во вторую ночь их московской встречи, и во все те северные июльские ночи, когда она мечтала о нем, сидя в тени жасминового куста…
Эта любовь и теперь была так же сильна в ее сердце, хотя не романтическая ночь стояла вокруг, а изнуряюще жаркий день в степи Восточного Крыма.
Но все-таки надо было разговаривать о чем-нибудь обыденном, иначе он сразу догадался бы, как она к нему относится, а этого Глаша не хотела. Да она сквозь землю провалилась бы, если бы он догадался!
– У вас отпуск? – спросила она светским тоном.
– Да.
Лазарь кивнул так, что смех должен был, казалось, выплеснуться из его глаз.
В одном романе девятнадцатого века про героиню было написано, что она тонная барышня. Глаша не поняла, что это означает, и специально посмотрела в дореволюционном словаре. Оказалось – барышня хорошего тона.
Вот таким тоном тонной барышни она и задавала теперь вопросы.
– Вы приехали в Крым отдыхать? – поинтересовалась она.
– Нет, – уже не просто смеясь, а хохоча глазами, ответил Лазарь. – Я приехал, чтобы увидеть вас.
Он произнес это так, будто ничего удивительного в этом не было. А Глаша от его слов чуть в обруч-озерцо не свалилась.
– Ме-меня?.. – пролепетала она.
– Ну да, – кивнул Лазарь. – Я год в Америке жил, поэтому увидеть вас не мог. А теперь вот временно вернулся. Ваша мама сказала, где вы. А адрес ваших родителей я узнал, потому что вы называли номер вашей школы, и я туда наведался, – предупреждая ее вопросы, добавил он.
Впрочем, вряд ли она стала бы о чем-то спрашивать. Она не способна была ни на какие внятные высказывания.
Она наклонилась к озерцу и погрузила в него лицо. Ей жарко! Да, жарко. Или – она хочет пить. Именно так пусть и думает.
– Мало вам, что чуть тепловой удар не получили, теперь ангину зарабатываете?
Лазарь вынул ее из озерца под мышки, как бестолковую зверушку. Наверное, он был прав насчет ангины.
– Но ведь я работаю, – сказала она сравнительно спокойным тоном.
– Ну так бросайте работу, – пожал плечами он.
Его слова Глашу уязвили. Он сказал, чтобы она бросала работу, так, словно само собой разумелось, что она должна бросить все, раз он приехал, чтобы ее увидеть.
– Я не могу, – дрожащим от обиды голосом проговорила она.
– Интересно почему?
Он то ли не заметил ее обиды, то ли заметил, но не придал ей значения.
– Потому что пообещала, что буду работать до конца августа, – твердо заявила она.
– Кому пообещали?
– Ну… – Глаша замешкалась.
– Ну кому, кому? Совхозному начальству?
– Однокурсникам. – Она все же нашлась с ответом.
– Ваши однокурсники забыли вас на поле, – жестко заметил Лазарь. – Значит, они-то никаких обязательств перед вами не чувствуют.
– Все равно, – упрямо возразила она. – Это их дело, что они чувствуют. А я обещала.
Его широкие глаза стали сердитыми. Она никогда не видела, чтобы они были такими. Впрочем, она ведь видела его только два раза в жизни. Сегодня – в третий.
– Ладно, – сказал он, глядя на Глашу этими неожиданно сердитыми глазами. Сердце у нее замерло. – Раз вы так полны сельскохозяйственного энтузиазма, завтра будем работать вместе.
– Как вместе? – оторопело спросила она.
– В едином трудовом порыве, – хмыкнул он. И сказал, поднимаясь с травы: – Пойдемте. Вы пообедаете. Я устроюсь куда-нибудь жить. А потом мы с вами поедем на море.
Глаша вспомнила свою вчерашнюю поездку и чуть не вскрикнула: «Не надо на море!» Но, к счастью, не успела вскрикнуть.
«Я поеду на море, – медленно, как облака в небе, проплыли в ее голове его слова. – С ним. С ним!»
Это и было самое главное. То есть это было – единственное. Все остальное не имело значения, и как она могла сразу этого не понять, и что за одурь на нее нашла!.. От жары, не иначе.
– Где же вы устроитесь? – изо всех сил сдерживая счастливый звон в голосе, спросила Глаша. – Ведь август, даже койку не снять.
– Не беспокойтесь, найду, – коротко и по-прежнему сердито ответил он.
И сердитый его голос пронзил ее счастьем.
Глава 12
Глаша была уверена, что на работу с ней Лазарь, конечно, не пойдет. Вернее, она думала, что он уедет той же ночью – так глупо, бессмысленно и бестолково прошел их вечер вдвоем.
Сначала, днем, они долго пытались уехать из Насыпного на какой-нибудь пляж – в поселок Орджоникидзе или в Коктебель. Автобуса не было, машины не останавливались, и солнце палило еще сильнее, чем на поле.