Глава клана
Шрифт:
Уже зная правила клана, я тоже активировал зенки. И тогда вышедший чуть вперёд старик опустился на одно колено, а все остальные, в том числе и шестеро детишек мал мала меньше, прервав разговоры, дружно глубоко поклонились.
Глава 5
— Здраве буде, Княже! Бажовы мы: кровь от крови, кость от кости, плоть от плоти, живицей общей с тобой связаны… — мужчина лет шестидесяти, стоявший передо мной на колене, не говорил таким вот извращённым по современным меркам старым языком, а тупо зачитывал слова гоминиума, ритуальной клятвы
Незнакомец, по сути, с ходу поставил меня в положение, при котором я и рта открыть не мог, потому как это было бы даже не просто оскорбление! Перебив его сейчас, задав вопрос или вообще вякнув, я унизил бы его, пошедшего на подобный шаг, получив настоящего кровника, но не в одном лице, судя по всему, а в двадцати шести! Которые к тому же могут свершить месть прямо здесь и сейчас!
И мать-перемать! Как же мне повезло с Ольгой Васильевной, которая подобные правила буквально вбивала в меня с самого начала своего опекунства! С этими кланами и их древними традициями измазаться можно в любой момент. Нет правила договариваться перед церемонией гоминимума, как я делал с Елизаветой!
Скажем так, разговоры с зеленоглазой женщиной на эту тему с моей стороны — жест доброй воли! В первую очередь по той причине, что она вообще считала, что вместе с детьми имеет право вступить прямиком в главную ветвь, и надо было её немного осадить, как из-за определённой паранойи (частично обоснованной, как оказалось), так и просто в качестве профилактики. Не то чтобы я не признавал их семью родственниками по крови, но всё же для пребывания в одной ветви подобной близости недостаточно!
Взять, например, Алёну. Она у меня в главной ветви и когда-нибудь станет матерью-основательницей вторичной семьи. А всё потому, что она моя и только моя женщина! Официальная наложница, все права на которую имею только я и больше никто, причём включая и её саму. Кроме, быть может, моей будущей жены. Но и та не может её просто так наказать, выгнать или убить, не испросив на то моего позволения.
А кто мне была Лиза, седьмая вода на киселе. Не мать, не сестра, не тётка и даже не двоюродная или троюродная кровь! Так что занять какое-либо место в главной ветви она могла бы только одним-единственным способом. При этом пусть баба она красивая, но по возрасту годится мне в матери! Но даже если закрыть на это глаза, всё равно «прелести», что скрываются под платьем у родительницы трёх чужих детей, меня не интересует даже в качестве безумного эксперимента.
Так что в тот раз я почти уговаривал Елизавету дать мне гоминиум, в первую очередь, чтобы не ставить женщину перед прямым ультиматумом, а в случае отказа и вовсе указывать на дверь. А так, если кто-то решил дать гоминиум другому чародею, это его личное дело! Любой человек, теоретически даже простец, может вдруг взять и попроситься — главное, чтобы на нём не висело других препятствующих клятв или каких-нибудь долгов.
В общем, их дело заявить, а моё — молча выслушать. Куда будут попроситься, на каких условиях, что пообещают, ну и так далее. А там — буду уже решать: принимать этих людей или завернуть, сославшись на то, что вступление в клан временно невозможно. По техническим, так сказать, причинам.
Потому как, с одной стороны, вешать
А с другой стороны, вот он, шанс! Начать хоть что-то собой представлять, а не оставаться всеобщим посмешищем как Глава Клана, в котором состоит студент-недоучка с висящими на шее беззащитными бабами и детишками.
Нет, случись что, уверен, и Марфа и Ольга Васильевна впишутся. Вот только Кня’жина, пусть и Регент-опекун, но всё же Ланская, а одноглазая Бажова вовсе не спешит терять свою независимость и вешать на себя какие-либо обещания, ну, кроме как обучать меня, естественно.
Всё это мгновенно пронеслось у меня в голове, в то время как старик продолжал:
— …Потому кровью своей связанные на верность тебе, Княже, присягаем! — он сделал паузу. — Возьми же нас под руку свою, как и детей наших в ветвь ипокатастимы твоей побочную. Жизни наши твоими будут, верность наша с тобою пребудет, а затем и с детьми твоими, и внуками! Всё, что имеем, и скарб, и злато-серебро тебе в руки передаём, лишь изволения твоего и покровительства просим! Как есть — так я сказал!
— Ты сказал — я услышал! — по завершении его речи ответил я ритуальной и пока что ни к чему не обязывающей фразой.
Она как бы говорила присутствующим, что решение я ещё не принял, но ни в коем случае не отказываюсь и тем более не оскорбляю просящих. Просто для ответа мне нужно время, и если они разумные люди, то должны не просто понять, но и оценить отсутствие горячности и юношеской поспешности.
— Демьян Игнатьевич, — я чуть было не вздрогнул от раздавшегося за спиной голоса тётки Марфы и тем не менее медленно обернулся, посмотрев на ухмыляющуюся чародейку. — А не поспешил ли ты в этот раз? Что бы делал, если бы мальчишка вообще старым законам обучен бы не был?
— Рад видеть тебя, Марфа Александровна, — ответил ей поднявшийся с колена мужчина. — Вот уж кого-кого, а тебя здесь увидеть не ждал…
— Пердуны из Совета постарались, — отмахнулась слегка нахмурившаяся женщина, поблескивая единственным светящимся глазом. — Учу тут я бестолочь эту малолетнюю. В общем, та ещё история… потом расскажу.
— Ну а по вопросу твоему — нет. Не поспешил, — отрицательно покачал головой старик и тихо хмыкнул, никак не отреагировав на «бестолочь», видимо, характер женщины был ему хорошо знаком. — Знал, что Князь, в Москве объявившийся, молод и не обучен. Но коль он даже этого не знал бы — так зачем он вообще такой нужен?
— Хм… Какая-то извращённая логика в подобном утверждении всё же присутствует… — фыркнула женщина становясь рядом со мной.
— Тётка, ты знаешь их? — спросил я, глядя, как зеленоглазые вытаскивают из дымовика всё новые и новые мешки и баулы.
— В общем-то, да, — пожала плечами одноглазая Охотница. — Случалось.
— Бажовы-Васильевичи мы, — усмехнувшись, произнёс старик. — Бродячая Ипокатастима, отделившаяся от вашей, Княже, ветви около ста пятидесяти лет назад. Искатели, разведчики и хранители.